Этот первенец, в сравнении с современными костюмами, довольно сильно стеснял свободу движений, и требовал определенного «сживания» с ним.
Почему в этом костюме я?
Я давно мечтал стать летчиком-испытателем.
Работа со скафандром началась для меня в 1939 году в ЦАГИ, в 8 отделе. Летно-исследовательского института тогда еще не существовало, но испытательные полеты выполнялись. Работал у нас летчик-высотник Алексеев. Когда костюм был сконструирован, ему предложили в нем полетать. Он в нем посидел, потом посидел в термобарокамере, и отказался. Сказал, что костюм лишает летчика подвижности, уменьшает обзор. Одним словом, летать в нем он не согласился. Я же в ту пору летал только на У-2 и Р-5. Мечтой моей было стать летчиком-испытателем, но начальник летного отдела Козлов Иван Фролович не давал мне летать. Дело было в том, что у меня не было официального пилотского диплома, а была лишь справка об окончании аэроклуба.
Когда я краем уха услышал о создании такого костюма и об отказе Алексеева летать в нем, я пришел к Алексееву и предложил: давайте я в нем отпрыгаю. Если в нем удастся прыгать, то уж летать удастся наверняка. Алексеев согласился. Собрали Ученый Совет 8 отдела ЦАГИ под председательством Качанова. Я написал методику. Ее утвердили и приступили к испытаниям.
Я составил совместно с творцами костюма методику наземных и летных испытаний, она была утверждена. Так, пришедшая мне случайно в голову мечта стала явью – я приступил к испытаниям.
Смысл скафандра заключается в том, чтобы сохранить вокруг человека давление воздуха, неумолимо падающее с высотой. На высотах свыше 14 – 15 тысяч метров никакие дыхательные и кислородные приборы открытого типа не могут обеспечить жизнь человека. Давление воздуха так мало, что попадающий в легкие кислород не усваивается организмом – кислород не поступает в кровь, а легкие превращаются в своеобразный паровой котел, испаряющий влагу, но не способный вобрать в себя воздух. Способность скафандра сохранять внутри себя нужное давление должна была быть подтверждена на первом этапе испытаний в термобарокамере.
Вспоминаю первое испытание. Меня облачают в шелковое и шерстяное белье, надевая поверх двухсторонний меховой комбинезон, а поверх натягивают ярко-красный скафандр, на котором проблескивают пластины и проволоки жесткости. Я изнываю от жары, и Николай Григорьевич Усачев засовывает мне за шиворот резиновый шланг, из которого по телу растекается благодатная струя холодного воздуха. Я пролезаю в круглый люк стальной сферы термобарокамеры, усаживаюсь на скамейку, после чего к скафандру подсоединяется жгут кислородного и электропитания, а на плечи устанавливается цилиндрический гермошлем, три четверти которого занимает плексигласовое окно с вертикальными проволочками электрообогрева. Вокруг буртика шлема идет стальной тросик, который натягивается и запирается защелкой.
