– Ну и ну! – восхищался младший лейтенант Суров. – Вот это самолет!
– Смотри, смотри, ребята, восходящий крутит, и все вверх, вверх прет, да еще иммельманом! А высотищу-то какую набрал! Не меньше тысячи…
Истребитель красиво закончил пилотаж, развернулся, выпустил шасси и пошел на посадку».
В результате активной работы по переучиванию к 1 июня 1941 года на МиГ-3 самостоятельно вылетели уже 29 экипажей. При этом подготовительная программа для выпуска на самолете МиГ-3 всем летным составом выполнялась на самолетах И-16 с моторами М-62 и М-25.
К этому времени изменились, наконец, установки в отношении нарушителей. 28 мая в полку была получена шифротелеграмма командира 20-й САД №235/ш, предписывающая начать боевое дежурство сменяющимися звеньями на самолетах И-153 и МиГ-3 на аэродромах-засадах «Болдурешты» и «Пырлица», расположенных у самой границы. Задача дежурства была сформулирована однозначно – уничтожение самолетов противника, нарушающих государственную границу. Звенья должны были меняться через 10-12 дней. По приказу командира полка первым на дежурство заступило звено младшего лейтенанта Георгия Кондратюка 8* . С начала июня на И-153 оно дежурило на площадке «Болдурешты». С этого же времени на аэродроме «Семеновка» участилось и объявление полковых учебных боевых тревог. При этом отрабатывались быстрота сбора и приведение полка в боевую готовность.
Продолжались и тренировки на И-16, И-153. В начале июня во время возвращения на полевой аэродром при выполнении на И-153 маршрутного полета Семеновка – Болдурешты (без посадки) – Семеновка пары в составе Григория Речкалова и Бориса Комарова на самолете Речкалова возник пожар в двигателе, мотор отказал. Летчик выполнил вынужденную аварийную посадку на брюхо. Самолет получил серьезные повреждения, летчик отделался ссадинами. Причиной оказался разрыв шатуна в одном из цилиндров – часто встречавшийся отказ на «Чайках» полка. За нарушение НПП, выразившееся в посадке на брюхо на твердое поле, а не на пахоту вдоль борозд, и аварию командир дивизии Осипенко объявил Речкалову 7 суток ареста, не приняв во внимание малую высоту и невозможность каких-либо иных вариантов. Более того, Речкалова заподозрили в сокрытии улик – уничтожении отстоя масла с «подозрительным» серым осадком, слитого механиками из двигателя после аварии, а затем бесследно пропавшего. Подозрение с Речкалова было снято лишь в первые дни войны, когда личному составу сообщили, что начальник базы ГСМ и начфин базы перебежали к немцам, а до этого работали по их заданию. Поломки и отказы матчасти были «списаны» на их «шпионско-диверсионную деятельность»
