Успех десантирования определяла точность высадки и, по возможности, меньшее рассеивание парашютистов. Разброс бойцов требовал времени на сбор, а оказавшиеся в отдалении подразделения и техника, рассеивая силы, ставили судьбу десанта в самый критический момент под угрозу. Концентрация десанта достигалась снижением высот выброски и темпом высадки – как по условию плотности «засева», так и минимальному времени нахождения самолетов над целью, где небольшие высоты и скорости десантирования делали их легкой целью. Однако парашютисты могли покидать Ан-12 через грузо- люк только в два потока, а временные интервалы в потоке по безопасности были естественным образом ограничены. Воздушный вихрь, подхватывая парашютистов на скорости под 300 км/ч, закручивал и разбрасывал их и во избежание столкновений и травм «зазоры» между десантниками лимитировались величиной порядка десятка метров. При небольших высотах выброски и по надежности практиковалось принудительное раскрытие парашютов, когда вытяжной парашют рывком фала выходил уже под обрезом грузолюка.
Для «уплотнения» десанта при высадке крупных групп оптимизировались боевые порядки самолетов и построение соединений, в которых самолеты выходили на цель разными маршрутами с хронометрированием маневров, перестроений и высадки. В самом экипаже отрабатывалось четкое взаимодействие, особенно с выходом на линию боевого пути к точке десантирования, когда от летчика, штурмана и борттехника требовалась полная скоординированность действий. В полетах по маршруту, помимо навигационного оборудования, с 1965 года стала использоваться аппаратура контроля места в боевых порядках «Клин», а с 1972 года – станция группового самолетовождения «Звено», упрощавшая пилотирование в строю и сигнализацию выброски десанта по ведущему. Со временем десантируемую технику стали комплектовать радио- маячками-передатчиками, а члены экипажа получали приемники-компасы, указывавшие местонахождение боевой машины для скорейшего поиска и сбора на земле.
Еще одним приемом стало совместное десантирование боевой техники с экипажами. При раздельной высадке время на поиск и подготовку машин для вступления в бой оказывалось наиболее критичным, а десант без огневой поддержки и «брони» – уязвимым. Однако, если и обычные парашютные прыжки являлись делом с известной долей риска, то сброс людей непосредственно на технике представлялся откровенно опасным предприятием (по крайней мере, на Западе от подобных предложений отказались сразу). Тем не менее, командующий ВДВ В. Ф. Маргелов в 1971 году настоял на разработке системы «Кентавр» с десантированием экипажа в машине. Отчаянный десантный генерал собирался лично опробовать систему в деле, но прыгать ему категорически запретил Министр Обороны А. А. Гречко. Тогда в роли испытателя выступил его сын, старший лейтенант А. В. Маргелов, вместе с подполковником Л. Зуевым 5 января 1973 года выполнив первый прыжок внутри БМД-1. Платформа П-7 с машиной была сброшена с Ан-12 с использованием пятикупольной парашютной системы, нормально приземлилась, уже через минуту десантники завели двигатель и, отсалютовав холостым выстрелом, подъехали к наблюдающим. Система была принята ВДВ и неоднократно использовалась – всего в строевых полках было выполнено около сотни сбросов техники с личным составом, в том числе и с десантниками сверху, на броне.
