Холодная струйка пота скатилась по виску секретаря. Наверное, каких-то секунд ему не хватит, чтобы дотянуться до пистолета, холодная сталь которого чернеет в ящике стола.
Но именно этих секунд хватило пришедшему. Его оружие стояло на боевом взводе. Промах исключался. Пули прошли через грудь секретаря навылет. Прихватив со стола документы, «майор» тенью выскользнул из кабинета.
В коридорах по-прежнему было пусто. Никого не нашел он и на первом этаже. Ястребок Петро Ходанич ждал его у машины.
— Щось вы швыдко выйшлы.
— Садись в машину, — приказал «офицер» и неожиданно ударил оторопевшего парня в солнечное сплетение, рывком бросил его скрюченное тело на заднее сиденье. И не успел сам вспрыгнуть на подножку, как «козлик» с ревом рванулся с места.
* * *
В тот ранний час начальник райотдела МГБ подполковник Ченцов находился в своем кабинете. Да что сказать — находился, если Василий Васильевич не покидал кабинет с вечера, а дежурный по отделу капитан Прохоров строго предупреждал входивших сотрудников: «У Васваса всю ночь свет горел. Без нужды не греметь!»
И молодые чекисты, любившие и за глаза подражавшие своему начальнику, понимающе кивали головами. Они и сами не раз бывали свидетелями, когда в его кабинете с наступлением сумерек работа возобновлялась с удвоенной силой. Казалось, этот человек, не знающий усталости, вытравил из своего сознания все желания, кроме железной необходимости до конца исполнить свой служебный долг.
И никто из них не мог предположить, какие тяжелые думы пригнули рано поседевшую голову Ченцова к дубовому письменному столу, какая смертная тоска сковала его крепкую фигуру в потертом кожаном кресле, каких усилий стоило ему сдержать судорожные рыдания, неудержимо просившиеся наружу.
Его жена была обречена. Его Ульяна, Уля, которой не было еще и двадцати пяти.
Друг юности, одногодка Пашка Снегирев, позвонил Ченцову поздно вечером из Москвы: «Крепись, паря. Профессор Вельский говорит, что шансов может и не быть».
Ченцов в один миг возненавидел всех докторов… Его Ульяна… Но Вельский прошел фронт, войну от первого до последнего дня. Нельзя поддаваться эмоциям. Сам же учил молодых, как глупо подозревать каждого, кто попал в поле зрения. Но сознание упорно не хотело мириться со жгучей правдой жизни.
«Я постараюсь устроить тебе вызов», — пообещал Снегирев.
Теперь, казалось, вся надежда оставалась на Павла.
Они встретились с ним в Саратове летом двадцатого года. Кавалерийский отряд ЧОНа направлялся на борьбу с антоновщиной. Шестнадцатилетний Пашка упросил командира их эскадрона взять его с собой. Нахально соврал, что хорошо знает балашовские края.
