В канун бабьего лета - Иван Ефимович Пузанов

На донской и приазовской земле за последние годы поднялась новая поросль талантливых поэтов и прозаиков. Среди них прозвучал и голос ныне покойного Ивана Пузанова, впервые пославшего с берегов Белой Калитвы в московские журналы и издательства свои рассказы и повести.

В семье шахтера, где он рос, в семьях колхозников и рыбаков, с которыми Иван Пузанов пахал землю, рыбачил на Дону и Северском Донце, вбирал и впитывал в себя писатель самобытное живое слово, которому суждено было пролиться в строчках его первых литературных произведений, неповторимую поэтическую повседневность, вдохновившую его поделиться своей влюбленностью в жизнь с другими людьми.

Неудача первых литературных произведений и добрые советы маститых мастеров слова, советовавших Ивану Пузанову непосредственные впечатления жизни подкрепить образованием, заставили сына шахтера сесть за учебники. Он окончил шахтинское медучилище, затем авиатехническое, десятилетку и, поняв, что путь к настоящему литературному мастерству требует всей жизни, поступил учиться в Литературный институт имени А. М. Горького.

После окончания института и длительной работы над словом Иван Пузанов отважился предстать перед читателем с крупным произведением — повестью «В канун бабьего лета». Читатель сразу увидит, что от первых рассказов и повестей молодого автора эта книга отличается и широтой замысла, и зорким взглядом художника, и большим уменьем рисовать события силой образного слова. Тем труднее задача, поставленная перед собой автором этой повести, что и в конструктивном решении замысла его предусмотрена сменяемость «кадров» настоящего и прошлого, не постепенное, а как бы взрывистое развитие сюжета, сложная эволюция характеров главных героев.

От последней войны автор намеренно уводит читателя в стародавние времена казачьей жизни, выявляя источники и причины того разного классового расслоения и противоборства непримиримых сил, которое предшествовало окончательному утверждению на Дону новых общественных отношений, нового строя, основанного на равенстве и социальной справедливости.

После Михаила Шолохова трудно сказать в литературе об этом что-нибудь новое и сказать по-своему. Тем более что творческое унаследование шолоховских традиций может быть сопряжено и с продолжением прямой зависимости, чего не избежал в своей повести и Иван Пузанов. Но и в образе Игната Назарьева — главного героя повести, в образах Пелагеи, Любавы, в чертах других героев, населяющих эту книгу, читатель увидит живые, ни на чьи другие не похожие черты, а в их речи уловит те слова, которые услышал Иван Пузанов.