Трудная долгая пауза. Дальнейший наш разговор выглядит примерно так:
ОН: Понял. Пойдете до начальства?
Я: И для этого я вас все утро не узнавал?
ОН: Ценю... Да ведь и то учесть: кто в молодости не ошибался?
Я: А вот это бросьте! Вам сейчас сколько: двадцать пять?
ОН: Годик лишку добавили.
Я: А тогда было двадцать два. Только и разницы.
ОН: И тоже понял... Значит, я вам зачем-то нужен!
Он и тогда обезоруживал меня своей привычкой задавать вопросы напрямик. В лоб. Мне кажется, он просто не способен на поиск необходимых путей в разговоре.
— Зачем вы мне можете быть нужны, Бугаенко? Кстати, откуда это: Шершавый? Кличка?
— Почему? Фамилия,— возражает Серега.— Паспорт могу показать. В одном месте напутали, ну я не настаивал на уточнении.— Впервые за все это время он посмотрел на меня, не опуская взгляда.— Вы, Алексей Кирьянович, не из тех, кто страдает интеллигентской мягкотелостью. Писатель — писатель, а я помню, как ударили Косого, когда загорелся продсклад.
— И я помню. Да уж очень интересно узнать, какие корни пустило в вас время.
Шершавый стремительно поднялся, рывком, немножко театрально рванул рубаху на груди.
— А никаких! Во, чистенький. Ни одна статья не подходит. Кроме вашей.
Птенец ты, нахальный птенец, вот что я тебе скажу. Еще и перья топорщишь. Ну да ведь я понимаю, это совсем не от храбрости, а скорее наоборот.
Мне вдруг вспомнилось: когда-то, лет двадцать назад, меня, убежденного неохотника, друзья сманили на осеннюю охоту. В первый и в последний раз в моей жизни. Я так пи разу тогда не выстрелил, зато навсегда запомнил, как, раскинув устрашающе крылья, бросилась мне навстречу какая-то пичуга, когда среди кустарников я обнаружил в траве затаившийся выводок.
Я долго, изучающе разглядываю Сергея: что там ни говорите, а ладно скроен и крепко сшит этот настороженный угловатый парень.
— Зачем вы сюда вернулись, Бугаенко?
По мимолетной тени на его лице понял: ждал он именно этого вопроса. Заговорил, и голос его звучал искренне:
— Поверьте, сам не знаю! Честное слово... Я это время где только не мотался. Был, как говорится, рыбаком и моряком, пекарем и лекарем. А у самого — ну, верите! — ночи не было, чтоб не вспомнил об этих местах. Не вытерпел, махнул на все. И вот — приехал.— Он помедлил: — Так все-таки, Алексей Кирьянович, зачем я вам нужен?
Черт возьми, а еще говорят: сидят писатели, из пальца сюжеты высасывают. Да жизнь такое нагромоздит, такое насочиняет, что диву дашься!
