— А что — Лариска? — вскинулся Борис.— Она-то тут при чем?
— Молчи, сердцеед! — Серега дурашливо затянул: — «Ох, не ходите, девки, замуж...»
— Вот такие дела, Варенька,— заключил Борис.
А та почему-то неожиданно обиделась.
— Смотри,— погрозила Борису.— Уведут Лариску из-под носа — обхохочемся.
— Ах, коварное существо,— притворно возмутился Борис. — Сгинь!..
— Варенька, рыбонька,— вмешался Алексей.— А и верно: не пора ли тебе. Мужское общество, табачный дым: Детям это вредно.
— Анюта, Анюта, кого ты полюбила? — трагически воскликнула девушка.— Раз вы так, не буду больше записок носить! Хоть погибайте от своей любви. И словарь с тобой, Алеша, зубрить не буду! — Она зачем-то поклонилась в мою сторону.— Гомэн кудасай. Прошу прощения.
Лукин тем временем одевался, ворчал:
— Ч-черт его дернул! С дурной головой и ногам покоя нет. Придешь, а там — какой-нибудь пустяк. Наряды выверить. Сальдо-бульдо.— Он застегнул плащ, поднял капюшон, напомнил: — Вы вот что, хлопцы. Треп трепом, а собирайтесь, коли зовут.— Потом повернулся ко мне: — Как: останетесь или уйдете?
— Чуть погодя.
— Остаешься за дневального,— приказал бригадир Сереге.— Убрать тут все, подмести.
— Одеколончиком побрызгать,— подхватил тот, но Лукин лишь погрозил пальцем:
— Не дури! Они ушли.
Остались мы с Серегой.
2
Мы остались вдвоем, и только тут я понял, что все это время, пока мы спорили о романтике и пили тепловатую водку, и позднее, когда у меня возникла эта стычка с Алексеем и когда пришла забавная Варюшка,— все это время я думал об одном и том же. О Сереге. Слушал, говорил, смеялся, а думать продолжал о своем.
И он, знаю, тоже думал. Обо мне.
Сейчас нам обоим не по себе, и мы это оба понимаем, и оба — уверен! — думаем: лучше б не было ее, этой минуты. Сергей без надобности двигает, будто пересчитывая, пустые стаканы, гремит вилками и ножами. И упорно не поднимает взгляда. Я тоже молчу.
Наконец он говорит чуть глуховато и с неожиданной хрипотцою:
— Варюшка-кнопка... На Надежду Румянцеву здорово похожа, верно? — И набирается мужества: — Так что: ознаменуем встречу, Алексей Кирьянович?
— А стоит? Вряд ли она вам так уж приятна.— Я решительно отодвинул в сторону свой стакан.
— Как хотите! — Подрагивающей рукой Серега наливает в стакан, пьет не закусывая, тянется за сигаретой, закуривает, и все это — не глядя, упорно не глядя в мою сторону.— Стало быть, узнали?
— А вы как думали?
Я-то думал... Мир велик.
— Мир способен и расширяться и суживаться. В зависимости от обстоятельств.
