* * *
— Во-от… Ну я стою, гляжу там перчатки. Боксёрские, в смысле. Больше никого нет, будний день… А продавец с каким-то своим знакомым ля-ля. А этот знакомый держит в руке диск. Я краем глаза смотрел, но всё равно видел — там классика такая, Вивальди.
— А, знаю… — Дашка смотрела на меня смеющимися глазами.
— Во. А я не знаю до сих пор, — я сел удобнее, булькнул ногой в воде. — И этот, в смысле, знакомый спрашивает у продавца: "А ты чего это, классику слушаешь?" А тот ему: "Не, просто когда сюда пацанва набивается — я этот диск ставлю, и они сразу сдёргивают."
— Признайся, что анекдот! — засмеялась она, толкая меня плечом, на котором ещё не высохли капли воды после купания. У меня мгновенно пересохло не только во рту, но и в кишках. Плечо было твёрдым, горячим и… и ещё каким-то. Обалденным, в общем Я нашёл в себе силы и замотал головой:
— Честно — нет! А вот ещё. Витьку — ну, Витьку знаешь, Фалька, дружка моего? — она снова кивнула. — Вот, мы один раз тусимся на спортплощадке, вдруг он подваливает — а одет под кислотника. Тут всё оранжевое, тут всё зелёное — вырвиглаз. Мы обалдели. А он говорит: "Да не, пацаны, я так одеваться не люблю, просто когда я так одет, предки меня с собой никуда не тащат вечером…"
— Анекдот! — взвизгнула Дашка, шлёпнув меня по колену. — Коль, ты трепло! Это анекдот!
— Правда! — округлил я глаза.
— Перекрестись! — потребовала она. Я смутился:
— Ну… я некрещёный…
— Правда, что ли? — удивилась она.
— Ну… вообще-то крещёный… В смысле — меня крестили, всё, как положено… Но я ни крестик никогда не носил, ни даже не думал про это… — я посмотрел на Дашкин серебряный крестик, который лежал точно между… и выругал себя за тормознутость, вынудив отвести глаза.
Мы сидели в ветвях здоровенной ивы, наклонившейся над самой водой — так, что с нижней толстенной ветви можно было опустить ноги до колен. Остальная масса — вы вырвались искупаться — орала, брызгалась и плюхала как бы за пределами окружавшего нас со всех сторон зелёного шатра. Сейчас бы самое время… Дашка была так близко, казалась такой весёлой и доступной… Ну я же не маленький, в самом деле, и сегодня ночью — через четыре часа каких-то! — я полечу на настоящее боевое задание! А если я не вернусь?! Тогда чего?!
Я выдохнул и положил ладонь — правую — на Дашкину грудь. Левую. Слегка сжал пальцы.
А потом увидел её глаза.
— Пусти, — сказала она тихо. И у меня даже в мыслях не возникло ослушаться. Я убрал руку. Ладонь горела, храня ощущение… но ещё больше у меня горело лицо. — Уходи, — так же тихо приказала Дашка. Я поднялся в рост на иве. — Стой, — я так и не сделал первого шага, послушно замер. — Сядь, — я опустился обратно, глядя на чёрную воду, закручивающуюся возле наших ног водоворотами. — Коль, зачем?
