Назначенье границ - Татьяна Апраксина, Анна Оуэн

У каждого мгновенья свой резон,

Свои колокола, своя отметина.

Мгновенья раздают — кому позор,

Кому бесславье, а кому бессмертие.

Р. Рождественский

Пепел падал с неба подобно снегу.

Ветер поднимал его в воздух, потом швырял на влажную от крови землю.

Человек, забывший свое имя, стоял посреди поля из пепла. В руке он держал розу. Ее тоже опалило всепожирающее пламя, вытянуло из лепестков и листьев весь цвет, сделало их черными и хрупкими.

Очередной порыв ветра хлестнул пеплом по глазам. На зубах скрипнули горькие крошки. Человек сделал шаг, и под ногами захрустели легкие, как хворост, кости.

От горизонта до горизонта — только угли и кости, остывающее пожарище, ничего больше.

Тогда родился первый вопрос — «Что здесь произошло?»

Вторым стал — «Кто я?»

По костям, дюнам пепла, по горячим еще оплавкам металла человек пошел на запад, к алому излому заходящего в дальний лес солнца.

Если бы в зале находился художник, возможно, он оценил бы композицию, игру оттенков, видимое напряжение… В кресле — прекрасная женщина в белом и золотом, платье будто источает свет, но жесткие нити парчи не могут сравниться с золотом волос, живая драгоценность много превосходит добытую из глубин земли… Вся эта роскошь — на виду. Королева-регентша не носит чепца, только маленькую, тем же золотом вышитую шапочку. Головной убор на женщине — знак подчинения, Ее Величество вдовствующая королева Хуана подчиняется только Богу, а больше никому. К сожалению.

Чуть наискосок от женщины в кресле — невысокий сухощавый человек неопределенного возраста. Может быть, ему сорок, может, пятьдесят, а может — сто. Он затерялся бы в великолепии помещения — шпалеры, ковры, цветные павлиньи изразцы — если бы не фиолетовая епископская мантия. Насыщенный цвет, мягкие складки — там, где королева сияет, канцлер поглощает свет. Приходи и рисуй. Может быть, тогда у сцены появится какой-то смысл.

Для смысла нужен живописец, который запечатлеет происходящее без звука. Музыкант уже не сгодится: если он отразит в партитуре то, что услышит, то выйдет чудовищный диссонанс, а если подправит партию каждого инструмента — все переврет.

Смысла нет. Есть ежедневная обязанность канцлера Аурелии докладывать королеве-регентше обо всем, что случается в стране.

Желательно — с опозданием. Чтобы все необходимые меры уже были приняты. Но с небольшим — чтобы с докладом не опередили другие. Человек помоложе мог бы счесть игру увлекательной. У канцлера, Филиппа д'Анже, епископа Ангулемского, слишком много других забот. Подумать только, когда-то он стал священником вместо младшего брата, полагая, что призван к церковному служению…