Его обнаружили рано утром лежащим в крови. Бранн устроил его в лечебнице, но завтра наступал шестой день луны.
«Это был Дуфф», – размышлял Элбан, лёжа с перевязанным плечом на тесной высокой кровати.
– Эй, ты как? – прозвучал из темноты громовой голос.
Элбан вздрогнул, а увидев Дуффа, хотел закричать, но лишь хрипло простонал:
– Убийца.
– Ты чего, мальчик? Лихорадит? Не мои же это тебя так? Странный вы народ, ходите, вынюхиваете, как ты, подкупаете, как тот седой.
Во рту у Элбана пересохло, он не мог вымолвить ни слова, но знал, что другой возможности не будет. Сжав зубы от боли в плече, он дёрнулся, схватил Дуффа за руку и задрал рукав. На запястье ничего не было.
На шестой день луны все собрались в гроте. Поникший Вейлин сидел в углу, окруженный крепкими молодыми друидами, которых приставил к нему Гейрт. Элбан ощущал слабость и сильный озноб, множество глаз были направлены на него.
– Прошу простить, – Элбан встал, окинул взглядом собравшихся, – и позволить мне сказать пару слов об итогах моих размышлений, – он остановил взгляд на олламе и, получив одобрительный кивок, продолжил, – я осмелюсь заявить, что Вейлин, вопреки мнению большинства здесь сидящих, не убийца.
На лицах многих его друзей, учителей, старейшин возникло выражение, какое появляется у малыша, когда у него отбирают игрушку.
– Дело в том, что убийство произошло не во время лекции учителя Джодхана, как вы полагали, а гораздо ранее.
Грот загудел, но Элбан мог различить отдельные реплики.
– Это невозможно, – выкрикнул Бранн, – когда мы вошли, жрец ещё был тёплым.
– Слуга видел, как он задыхался, – сказал Гейрт, подняв руку и призвав к тишине. – Хочешь сказать, он лжёт?
– Нет, он не лжёт. Мы думали только об отравленном вине, но не о кубке, в который оно было налито, что и послужило причиной смерти, – сказал Элбан и подошёл к столу, где стояли и кубок, и пузырёк с дурманом, и книга. Элбан поднял кубок. – Взгляните, это тис. Тот самый, что раскололо молнией. Вам же известно, что тис ядовит и, чем старше дерево, тем больше в нём яда. Ну разве не удача для того, кто уже давно мечтал разделаться с верховным жрецом?
Сидящие в зале снова зашумели.
– И кто же он? – спросил Гейрт.
– Конечно, Вейлин! – выкрикнул Атти. – Кого ещё верховный жрец наказывал столько раз за то, что он смел писать, в то время как это запрещено?
– Я никого не убивал, – простонал Вейлин и, склонив голову, обхватил её руками, запуская пальцы в волосы цвета золы.
