Я насупилась и предприняла новую попытку:
— Ну и как я буду работать в одиночку? Учитывая мою проблему?
— Которую из них? Отсутствие магии или паническую боязнь перемен?
Я все-таки подняла взгляд.
Полынь сидел напротив на чугунном витом стуле веранды. На нашем хлипком столике царил завтрак, за спиной у куратора набережная переливалась в лучах солнца. Справа по курсу колокольня Ратуши уже готовилась чествовать новый час. Огромный колокол по имени Толстяк Бенджи где-то там, наверху, с нетерпением ждал появления звонаря… Колокола любят звонить.
— Обе проблемы, — я подергала мочку уха. — Но для начала — первую.
— Помнится, у тебя дома есть магический допинг, — Полынь лихо взметнул проколотую бровь. — Запас хранительской крови. Может, пора воспользоваться ей по назначению? И по завету дарителя?
— Нет, я не хочу суррогата. Мне и без магии хорошо. Было хорошо! Пока я работала с тобой, — расстроенно буркнула я. — Ну зачем ты так со мной, а?
Полынь покачал головой:
— Тинави, нельзя останавливаться в развитии. Даже если тебя все устраивает. Правило жизни: либо ты идешь вперед, либо откатываешься назад. Не существует застывшего счастья. Есть прогресс. И есть стагнация.
Конечно же, он был прав.
Я, подперев щеку кулаком, созерцала Ратушную площадь.
Мозаичное панно, фонтан, несколько скамеек. Дубы обнесены заборчиками — якобы прирученные. Туча голубей — беленьких и глупых — перетаптывается по газону. По краям площади — сплошь кафешки. Те из них, что в тени от Ратуши — пусты. Те, что на солнышке — забиты клиентами под завязку.
Полынь подлил нам еще кофе, потом фыркнул:
— Да не печалься ты. Я могу и дальше привлекать тебя к своим делам — одному работать не так эффективно.
— То есть ты не возьмёшь себе новых помощников? — встрепенувшись, ревниво уточнила я.
— Не-а, — куратор подмигнул.
Я повертела в руках ключ от своего личного кабинета. А красивый он, если честно!..
— Точно не возьмёшь?
— Ага.
Зная, что Полынь мне лгать не будет, я тотчас разулыбалась.
И как бы в тон моему изменившемуся настроению, зазвенели колокола по всей столице.
Толстяк Бенджи и его младшие братья над нами особо неиствовали: минор сменялся мажором, синкопы скакали, как бешеные, складываясь в ликующую, сложную, ажурную песнь утра. Мы смотрели наверх, щурясь на солнце. Горожане и туристы за соседними столиками наслаждались музыкой не меньше.
Последняя торжествующая нота,
Долгая, очень долгая, и вот…
Должна наступить умиротворенная, свежая тишина, но…
