Тени за холмами - Антонина Крейн

Хороший день убийством не испортишь!

Мастер Улиус, Глава департамента Ловчих

— То есть вы утверждаете, что лепрекон по имени Эндерлан Очоа мёртв?

— Не утверждаю, а надеюсь!

Полынь из Дома Внемлющих, мой куратор, с интересом поднял взгляд от изумрудной ведомственной папки и сощурился на свидетеля. Тот был фермером. Он стоял напротив Полыни, неловко переступая с ноги на ногу.

Фермер неуловимо напоминал енота: широкая переносица, синяки под глазами, невеликий рост. И в руках всё теребит карман фартука. Полынь — темноволосый, остроносый, увешанный амулетами — был похож на грача, исхудавшего за зиму. Ну и я — раз уж мы о животном мире — зевала рядом, как глазастая белка-летяга: спасибо фасону моего плаща.

Вокруг нас троих шумел весенний лес. С легкими щелчками лопались молодые почки. Скрипела кора. Посвистывали вечнозеленые сосны, чьи иголки вносили остроту в кружевную игру света и тени. Сладко пахло медуницей.

За спиной у фермера простирались его владения: кленовый холм, который перерастал в болото, которое перерастало в реку Арген, которая перерастала еще во что-то… Каюсь: дальше я не запомнила. Идея ясна: ферма, принадлежащая господину Миртиллу Доброму, процветает и ширится.

Вышеупомянутый Миртилл сделал страшные глаза:

— Мёртв лепрекон, надеюсь! — повторил он, несколько противореча своей фамилии.

Потом господин Добрый поднял палец и мелко затряс им перед самым носом Полыни, как бы привлекая внимание.

В унисон, под порывом ветра, закачалась табличка с названием фермы — "Услада вайтов". Золотые бубенчики по углам переливчато запели. Вокруг таблички стайкой вились сами вайты — прозрачно-голубые духи воздуха, эдакие леденцовые светлячки.

Полынь сокрушенно покачал головой и вежливо, но непреклонно отодвинул палец фермера. Браслеты на запястьях Полыни зазвенели, а в его прическе дружно звякнули колокольчики и крысиные косточки на цветных нитках — атрибуты, по которым куратора можно узнать за версту.

Вайты тотчас бросили табличку и рванули к Ловчему с тихим и счастливым писком. Новая игрушка! Да еще и живая!

Я перехватила нить допроса:

— Надеяться на смерть соседа… Не очень-то благообразно, а?

— А быть служителем культа и таксидермистом в придачу — благообразно? — парировал господин Добрый, — Редкий случай, когда жизнь со всех сторон дрянь: и работа мерзкая, и увлечения гадкие!

Я отстраненно, «профессионально» пожевала губами: неуловимый жест с тысячей толкований — согласие, несогласие, сочувствие, намёк на то, что госпожа младшая Ловчая изо всех сил сдерживает зевок — в семь утра-то, после ночной смены…