Я сначала растерялась, а потом сказала: ну ты бы хотя бы иногда сам ее обнял, сказал что-то хорошее, предложил сам поиграть.
– И…? – я просто ужасно заинтересовалась. То, как Михаил сформулировал запрос к матери, – это же и многим взрослым недоступно. И сколько из-за этого бывает глупых конфликтов, например, между супругами…
– И теперь он обнимает ее утром и перед сном, два раза в день говорит ей комплименты типа «какие у тебя смешные милые косички!» и раз в два дня предлагает поиграть пятнадцать минут во что она захочет. Кира счастлива, а я понимаю, что он просто включил ее в свою чертову роботовскую программу.
– А вы чего же хотели? Чтобы он по вашей указке полюбил младшую сестру?
– Не знаю. Я уже ничего не знаю. Потому к вам и пришла.
– Я хочу познакомиться с Михаилом.
* * *
Я уверена, юноша ничего не изображал специально в плане крупной моторики, но движения его действительно выглядели чуть-чуть скованными, механическими. Или это мне просто казалось из анамнеза?
Хорошего среднего роста, правильные черты лица, аккуратная стрижка, чуть тускловатые серые глаза.
– Ты не хочешь ничего у меня спросить? Рассказать? Обсудить?
– Нет, но я готов ответить на все ваши вопросы.
Абсолютно пустая встреча. У Михаила хорошая речь, он спокойно и, кажется, откровенно рассказывает о семье, учебе, жизни в гимназии, внешкольных занятиях. Ничего нового, все это я уже знаю от матери. Отвечает строго на мои вопросы. Не отклоняется в сторону. Заканчивает все предложения. На прямой вопрос: зачем ты делаешь из себя робота? – отвечает то же, что когда-то ответил матери: так удобнее. На вопрос – в чем же удобнее? – ответ: практически во всех областях жизни.
– Тут есть какая-то закавыка, но я ее никак не могу словить, – честно призналась я. – Либо я чего-то еще не знаю, либо не вижу очевидного. Если ты захочешь еще поговорить – приходи.
Михаил кивнул без улыбки. И, уже уходя, в тускловатых глазах – что-то похожее на вызов, вопрос: назовите хотя бы одну причину, почему человеком быть выгоднее, чем роботом?
– Выгоднее? – я не сразу нашлась.
Он кивнул понимающе: ну вот видите… – и ушел.
Я потом еще некоторое время с ним мысленно дискутировала (все знают, как это бывает, у психологов после неудач – то же самое, только короче, иначе быстро рехнешься), подбирала хорошие, яркие аргументы, один, мне показалось, нашла. Но Михаила-то рядом не было…
* * *
Опять мать.
– Мы его спросили о профориентации. Он сказал: а как вы думаете, куда было бы целесообразно – с моими оценками, после моей гимназии? Тут я завизжала, что это он должен решать. Это же его жизнь! Он тут же сказал: хорошо, я решу. И замолчал. Я несколько побегала по стенкам, потом сказала: может, к психологу сходить, посоветоваться? Он сказал: очень хорошая идея, спасибо, мама.
