С каждым годом все становится только хуже! Я вижу, как моя родная девочка на глазах превращается в озлобленную, жестокую, недоверчивую оторву, и понимаю, что только я сама в этом виновата. Я давно знаю, мы ошиблись тогда, но что же нам делать теперь?! Мы же не можем вернуть Витю в детдом! С подростками, я знаю, это бывает, но мы-то взяли его младенцем, и теперь это все равно что отдать в детдом своего собственного ребенка!
– Точно, а давай их обоих в детдом отдадим! – искристо пошутил муж и отец. – Им там вдвоем веселее будет. А себе еще одного родим.
Женщина застыла с раскрытым ртом.
– Кстати, насчет еще одного… – быстро встряла я. – Вы не думали? Это изменило бы центры тяжести…
– Да, нам несколько специалистов советовали, – кивнула она. – Но мне кажется безнравственным рожать следующего ребенка только для того, чтобы попытаться решить созданные нами проблемы предыдущих.
Тут я не могла с нею не согласиться.
Прием закончился. Я обещала еще подумать и напоследок скомканно посоветовала несколько разделить ребят: пусть папа (он явно более лоялен к ситуации) занимается с Витей, а мама (она максимально невротизирована) – с Соней.
Они сказали, что попробуют, и ушли.
* * *
Через три недели: от моего совета все стало только хуже.
Папа спокойно занимается с Витей; Витя туповат, но усидчив и услужлив. Папа всем доволен: мы движемся, потихоньку, но – вперед. Честолюбивая мама требует от Сони большего: теперь ты не можешь на Витю кивать, что он тебе мешает, так покажи, на что ты сама способна! Сделай это еще раз как следует! Нервы в клочья у обеих, каждое занятие заканчивается воплями, накануне Соня встала в дверях и заорала: если он у вас всегда хороший, а я плохая, так отдайте тогда меня в детдом!
У матери – нервный срыв, вызывали неотложку.
Витя сказал Соне: вот видишь, что ты наделала! Вот мама умрет, и ты будешь виновата!
Соня сказала Вите: ты умрешь раньше. Я об этом позабочусь.
* * *
– Сепсис, – сказала я. – Общее заражение семейной крови. Надо вскрывать нарыв. Кажется, лекарство – только в правде.
– Нет! Мы не можем! – тут же сказала мать. – Как это мы ему скажем: ты нам не родной?! У него же сердце! А она что? Она же тогда его совсем затравит!
– А давай тогда скажем, что мы их обоих из детдома взяли! – жизнерадостно предложил папа. – Чтоб никому не обидно!
Мать вытаращила глаза и раскрыла рот…
– Придумала! – воскликнула я. – И волки сыты, и овцы целы. Мертвые сраму не имут.
– Э-э-э? – заинтересованно обернулся ко мне папа (я чем дальше, тем больше видела, что Соня похожа именно на него. Витя же, как это ни странно, походил на приемную мать).
