* * *
По общему согласию детям и всей семье вернули Любу. Сказали, что изначально их было трое. Но Люба прожила всего два дня и умерла. Вспомнили. Поплакали. Съездили на ее могилку.
– Вот! – сказала Соня. – Теперь я наконец все поняла. У меня была настоящая сестра, а не этот… задохлик. Я всегда это чувствовала. Как жаль, что она умерла…
Витя нарисовал шесть портретов Любы в ее дни рождения. По портрету на каждый год. Как если бы она росла вместе с ними. Рядом – торт с соответствующим количеством свечек. Повесил портреты на стену, у себя над кроватью. Соня хотела было их сорвать, но потом передумала.
– Это ты неплохо придумал, – признала она. – Но вот такое дурацкое платье она бы носить не стала. В брюках удобнее.
– Это только на день рождения, – сказал Витя. – Праздник же. Гости. И знаешь, что я еще подумал: когда у нас будет день рождения, мы теперь можем и ее день праздновать тоже. Мы же в один день родились.
– Да, – подумав, согласилась Соня. – Точно. И ты нарисуешь еще один портрет.
Теперь она иногда заходила в Витин угол и молча смотрела на Любины портреты. Часто говорила:
– Вот моя сестра бы, если бы она была жива…
Стала спокойнее – ведь появился человек, который точно принял бы ее, понял, разделил ее интересы, встал на ее сторону. Уверенность – сто процентов.
– Люба – ваша общая сестра, – говорила наученная мною мать. – Твоя, Соня, и твоя, Витя.
Витя молчал.
Потом однажды Соня застала его плачущим на кровати, под Любиными портретами. Обычно в таких случаях она высовывала язык и дразнилась: слезки, сопли, слезки, сопли! Витька – слюнтяй!
А в этот раз почему-то спросила:
– Ну чего ты опять разнылся?
Витя сел на кровати, вытер рукавом нос, собрался с мыслями:
– Ты все время говоришь: если бы моя сестра… Ну вот я и подумал: она же могла всякое любить. И такое, как я, – тоже. И если бы она была… она бы со мной сейчас в «Морской бой» сыграла. Я бы ей даже поддался, если надо. Но ее нигде нету… И мне так грустно стало… И одиноко…
Соня некоторое время стояла рядом и молча сопела. Потом неуверенно, словно пробуя слова на вкус, сказала:
– Ее нету, да… Но я же есть! Я могу сыграть с тобой в «Морской бой».
– Правда? – просиял Витя. – Давай скорей, пока ты не передумала.
– Но я тебя, плаксу, все равно в два счета обыграю!
– А это мы еще посмотрим!
* * *
Мать, рассказывая мне этот эпизод, плакала.
У меня тоже как-то подозрительно запершило в горле.
– Вы знаете, как вам теперь себя вести?
– Да! – весело откликнулся папа. – Как ежики из анекдота! О-очень осторожно!
