– Кто-то из ваших детей – приемный? – спрашивая, я уже знала, кто именно.
– Да. Мы взяли Витю, когда ему было четыре месяца.
– Зачем? – ситуация была достаточно фиговой, и я решила не церемониться. Я слышала, бывает, что прямо в роддоме кто-то отказался от ребенка и только что родившая молодая мать… Но тогда Соня и Витя были бы ровесниками. Однако разница в три-четыре месяца…
Мать глухо зарыдала. Муж обнял ее и поверх ее подрагивающей головы объяснил.
Девочек было две. Однояйцовые близнецы. Родители и вся семья знали о двойне. Всё готовили на двоих. На последних сроках беременности врачи встревожились. Намекали, что с одной из близняшек могут быть проблемы. Наверное, ее сразу надо будет лечить. Может быть, операция. Супруги готовились, не разжимали рук: да, пускай, мы вместе, мы справимся. К тому, что девочка Люба прожила на свете всего двое суток, они оказались не готовы. Совсем.
У женщины не пришло молоко. Она все время плакала. Идея, как ни странно, родилась у мужа. Пусть их все-таки будет двое!
Витя, оставленный матерью в роддоме, находился в больнице. Там он плохо поправлялся после операции на сердце, плохо ел, плохо набирал вес. Он был никому не нужен и, скорее всего, умер бы. «Его можно выходить?» – спросил Сонин отец у кардиохирурга. «Однозначно да! – ответил врач. – Мы свое дело сделали. Семейный уход и любовь – это все, что ему теперь нужно, чтобы выжить».
«Сын и дочь сразу – так даже еще интереснее!» – бодро сказал сам себе мужчина.
Врач был прав. В семье Витя практически сразу пошел на поправку. Но внимания он, конечно, требовал много: врачи, лекарства, процедуры. У Сони всего сразу убавилось – даже не вдвое, больше.
Никто снаружи семьи даже не знал, что случилось. Анисимовы ждали двойню – так вот она. Увы, у мальчика были проблемы с сердцем, делали операцию, он долго в больнице лежал, теперь поправляется.
Детям было чуть больше года, когда женщина первый раз произнесла вслух уже давно для нее очевидное:
– Она его ненавидит. Хочет, чтобы его не было.
– Что за чепуха? – удивился мужчина. – Как ненавидит? За что?
– Наверное, за то, что его, чужого, подложили на место ее умершей сестры. Кажется, мы сделали ужасную ошибку!
– Да ну! Не может этого быть! Они же малютки. Ты все усложняешь!
* * *
С тех пор прошло пять лет.
– Мы были у десятка разных специалистов. Некоторые пытались что-то советовать, мы пробовали, ничего не помогало. Посещали игровую терапию. Без изменений. Воспитатели в садике удивляются: ваши дети как неродные. Сейчас готовим их к школе. Соня намного способнее, у нее всё получается лучше и быстрее. Я вынуждена равняться по Вите. У нее теряется интерес. Я хвалю ее, признаю ее успехи – у Вити начинается аутоагрессия: он выдергивает брови, ресницы.
