Сидя рядом с девушкой, Перри Мейсон внимательно наблюдал за ней.
Машина въехала на холм и повернула на извилистую дорогу. Фрэн кивнула головой, показывая направление.
— Вот здесь, — сказала она, — у подножия холма.
Взгляд Мейсона скользнул по извилистому спуску и увидел большой, ярко освещенный дом.
— Настоящий особняк, — заметил он.
— Да, — коротко отозвалась она.
— Много слуг? — спросил он.
— Совсем немного: садовник, экономка, дворецкий, шофер и секретарь.
— Вы называете секретаря слугой? — с легким удивлением осведомился Мейсон, наблюдая за профилем девушки.
— Я называю, — выпалила она.
— Очевидно, он вам не нравится, — заметил Мейсон.
Она не обратила никакого внимания на это замечание, но прошла поворот на такой скорости, что шины жалобно завизжали.
— Между прочим, — продолжал Перри Мейсон, — если вы на что-то злитесь и хотите сорвать свою злость на машине, я бы предпочел, чтобы вы позволили мне выйти. Мне приходится пошевеливаться, чтобы заработать себе на жизнь. И я не смог бы выразительно жестикулировать перед судом с рукой на перевязи.
— Это еще ничего. Вы могли бы лишиться и обеих ног, — ответила она и, увеличив скорость, прошла следующий поворот.
Мейсон протянул руку и выключил зажигание.
— Достаточно, — сказал он.
Девушка резко нажала на тормоз и вне себя от бешенства повернулась к нему.
— Не смейте касаться машины, когда я ее веду! — взорвалась она. — Слышите? Не смейте!
Тон Перри Мейсона был почти небрежным.
— Не пытайтесь рисоваться передо мной, — сказал он, — рискуя при этом нашими жизнями. В этом нет необходимости.
— Я вовсе не рисуюсь, — захлебывалась от ярости девушка. — Мне плевать на то, что вы думаете. Я не хочу опоздать на. встречу. Если мы опоздаем хотя бы на пять минут, все пропало. Он вообще не захочет нас видеть.
— Я мог бы принести вам гораздо больше пользы, — мягко заметил Мейсон, — если бы добрался до места в целости и сохранности.
Девушка продолжала тормозить, пока машина окончательно не остановилась. Затем она сняла руки с руля и с горящими глазами повернулась к адвокату.
— Эту машину веду я, — отчеканила она, — и я не желаю, чтобы вы мне мешали!
Вдруг она улыбнулась.
— Извините меня, — вырвалось у нее, — я была не права и веду себя, как капризный ребенок. Наверное, я просто слишком боялась опоздать, вот и все.
Мейсон благодушно заметил:
— Все в порядке, но у вас дьявольский нрав, не так ли?
— Конечно, — ответила она. — Я думала, вам это известно.
— Я ничего не знал, — сказал Мейсон, — пока мне об этом не рассказал Кринстон.
