— Никаких, — ответил Кринстон, — за исключением того, что я бы не советовал вам следовать какому-то определенному плану. Вы сами увидите, что Эдвард Нортон в большой степени сам себе закон.
Когда Кринстон ушел, Мейсон некоторое время расхаживал по кабинету, затем открыл дверь и вышел в приемную.
Его личный кабинет был угловым в анфиладе комнат, которую составили две приемные, юридическая библиотека, комната для стенографирования и два отдельных кабинета.
У Перри Мейсона в подчинении имелись машинистка, Делла Стрит, совмещающая обязанности стенографистки и секретарши, и Фрэнк Эверли, молодой юрист, набирающийся практического опыта в бюро Мейсона.
Перри Мейсон пересек кабинет, подошел к двери в юридическую библиотеку, открыл ее и кивнул Фрэнку Эверли.
— Фрэнк, — сказал он, — я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, и притом быстро.
Эверли отодвинул от себя книгу в переплете из телячьей кожи, которую читал, и поднялся.
— Да, сэр, — сказал он.
— Я думаю, — продолжил Перри Мейсон, — что некий Роберт Глисон женился на некоей Фрэнсис Си-лейн. Я точно не знаю, когда это событие имело место, но, вероятно, это произошло несколько недель назад. Они постарались скрыть этот факт. Тебе придется перелопатить целую груду разрешений на брак, прежде чем найдешь то, что нужно. Позвони какому-нибудь клерку в бюро, выдающее эти разрешения, и попроси его поработать сверхурочно. Через несколько минут они закрываются, поэтому поторопись.
— Конечно, шеф, — с готовностью согласился Эверли, — когда я раздобуду эту информацию, как мне с вами связаться?
— Когда ты найдешь то, что нужно, — сказал Мейсон, — сделай выписку, запечатай в конверт, пометь «Конфиденциально» и положи под пресс-папье на столе в моем кабинете.
— О’кей, шеф, — откликнулся Эверли и устремился к телефону.
Мейсон вернулся в свой кабинет, просунул большие пальцы рук в проймы жилета и принялся медленно и методично расхаживать туда и обратно.
Фрэн Силейн вела огромный «паккард», уверенно держа руль и не снимая ногу с педали газа.
Когда она сидела в огромном кожаном кресле в кабинете адвоката, то казалась маленькой, хрупкой и беззащитной. Теперь от ее беззащитности не осталось и следа. Что-то по-кошачьи хищное чувствовалось в том, как она вела машину, с яростью направляя ее в узкие коридоры между потоками других машин, резко останавливаясь на красный свет и мгновенно набирая скорость на зеленый. Ее лицо оставалась все таким'же Недовольным и угрюмым:
