Как я был девочкой | страница 21
По траве зашлепали шаги: вернулась Тома. Чистая, довольная. Бойники понесли к воде матерившегося Шурика, он требовал не кантовать, а бросить и дать умереть спокойно. И Малика захватили — мыться и помогать.
Местные жители оказались мастерами на все руки. На костре, с которого уже сняли котел, некоторое время прокаливались бронзовые иглы, затем из мешка достали чем-то пропитанную вонючую нить. Отмытого Шурика водрузили на место и принялись споро зашивать ему рваные раны, не обращая внимания на вопли и конвульсивные дергания.
— Если это медицина, тогда что такое бардак? — орал Шурик. — Они делают мне так хорошо, как я бы им сделал на голову с тем же удовольствием. У них есть антибиотики?
— Есть лучше! — хмыкнул внимательно наблюдавший за процессом Малик.
Раны присыпали пеплом и каким-то травяным порошком из мешочка.
В момент особенно сильного крика Тома не выдержала. Ее колени опустились возле головы несчастного, ладони взяли беснующегося пациента за щеки, лицо склонилось, а губы… Губы вдруг впились в неистовствующий рот, вмиг смирили, обняли, впитали, успокоили… и еще раз нежно поцеловали на прощание.
Затем Тома виновато оглянулась на меня:
— Он так кричал…
Я пожал плечами. С какой стати осуждать, кто я для этого? И если быть честным, отказался бы сам от подобного рода анестезии?
Малик обошелся новой перевязкой с небольшим количеством местного обеззараживателя. Отходивший от операции Шурик теперь с видом усталого патриция возлежал у костра. Он полюбопытствовал:
— Что скажете за наше прошлое? Мы же в прошлом? Я, конечно, бываю местами поц, но не настолько, чтобы брать халоймыс на постном масле.
— Переведи, — попросил я.
— Да, ерунда. Еще имею сказать, что хороший тухис тоже нахес.
— Тоже переведи, — вновь потребовал я.
— Да, — включилась и тут же смущенно выключилась из разговора Тома.
После внезапного порыва она старалась даже не смотреть в сторону одессита.
Ей Шурик отказать не смог. И тоже смутился.
— Это типа поговорки «горе не беда». Типа не беда, а даже как бы наоборот. Не беда. Горе. Да.
Тут Шурик увидел подтаскиваемый долгожданный котел:
— Что у нас на жидкое?
Это была каша. Какая это была каша! Дома я нос воротил, считал несъедобной. Как же ошибался!
Ели прямо из котла. Деревянными ложками. В две смены. Мы, четверо пришлых плюс Гордей, затем бойники.
— А мяса здесь не водится? — Быстро насытившийся Малик поводил ложкой в котле, разыскивая нечто более основательное.
— И я бы не отказался, — мечтательно закатил глаза Шурик.