Можно ли сказать, что Сэм когда-то любил? Наверное, если у него спросить, он задумается, поднимет глаза к небу, начнет почесывать щетину на подбородке и вспоминать. Потом смешно поморщит нос и ответит отрицательно. Но это будет не совсем правда.
Лето в год, когда парню исполнилось пятнадцать, он проводил во дворе. В тени под сенью городских деревьев мог спокойно зачитываться любимой научной фантастикой. По обыкновению, Сэму ни до кого не было дела. Но все изменилось, когда высокая и худая девчонка, незнакомой смуглокожей наружности, впервые пересекла их двор с тяжелыми пакетами в руках. Рыночная одежда — блеклый желтоватый топ и короткие бежевые шорты, выдавали в их обладательнице человека низкого происхождения. А внешность — ранее незнакомого и нездешнего. Но Сэма чем-то привлекла девчонка. Может, покорностью, с которой она тащила неподъемные сумки. Пальцы раскраснелись от неудобных и врезающихся в кожу ручек, плечи перекосил вес, а худая спина выгнулась колесом так, что через ткань топа проступала костлявая линия позвонков. А может, стойкостью — несмотря на то, что худое тело грозило вот-вот сломаться от нагрузки, девчонка продолжала переставлять длинные ноги в старых запыленных сандалиях и двигаться в нужном ей направлении. Сэм с жадностью рассматривал черты незнакомки — длинные темно-каштановые волосы были схвачены резинкой у основания, закручены в небрежный хвост и свисали до остро выступающих лопаток в подобии кренделя, редкие кудряшки прятали миниатюрные почти кукольные уши с синими точками серег. Округлый немного вздернутый нос, родинка на щеке и глаза — огромные карие, почти бездонно печальные. Даже через годы Сэм прекрасно помнит этот взгляд, будто немым укором врезавшийся в сознание.
С того момента парень стал видеть девчонку чаще. Почти каждый день. Вскоре он поймал себя на мысли, что намеренно ищет встречи, высматривает ее и дожидается на облюбованной лавке. Маршрут передвижений незнакомки оставался неизменным: через двор с пакетами в сторону старых пятиэтажек. Сэму хотелось подойти, завести беседу, дотронуться до хрупких плеч — но это уже были мечты. Он не решался. Так и продолжал наблюдать за дамой сердца из своего читательского укрытия.
Вскоре соседки-старухи разнесли сплетни по всем семи подъездам дома какой-то незримой цепочкой передач. Оказывается, худой и молчаливой девочкой заинтересовался не только Сэм. Выяснилось, что ее звать Соня. С матерью они перебрались в Москву из Молдавии. Девочка живет в одной из муниципальных каморок, выделенной ЖЭКом, куда ее мать устроилась то ли уборщицей, то ли дворником. Тогда данные профессии еще не были оккупированы друзьями из бывших советско-азиатских республик, но процесс найма дешевой рабочей силы уже набирал обороты. Иммигранткам повезло устроиться. Молва так же донесла, что «девке-то уже четырнадцать, а в школу не устроена», а мать «видно, эта-то кошелка пьет по-черному».
