— Твои сны всегда сбываются, дорогая сестра, — сказал Геймон и отошёл к столу. Там он налил себе вина и залпом выпил полкубка.
Проводив его встревоженным взглядом, Люцерис мотнул головой.
— Я не могу предать друга.
— Но ты ведь не предаёшь его, — произнесла Дейнис, скользяще приближаясь к нему. — Ты делаешь друга счастливее.
— Не думаю, что это так, — возразил Люцерис, но не смог отшатнуться, когда тонкие пальцы девушки прикоснулись к морскому коню, вышитому на его дублете.
— Он не знает всей правды? — спросила Дейнис у брата. Геймон отрывисто покачал головой и прикончил остатки вина.
— Чего я не знаю, Геймон? — потребовал Люцерис.
— Что во сне Дейнис ты целовал меня так же, как и её, — Геймон резко повернулся, растерянный, с затуманенным лиловым взглядом. — Что ты был со мной, как и с ней. Что мы были втроём.
Быстрым движением Люцерис облизнул пересохшие губы. Драконы смотрели на него так по-разному, однако где-то глубоко внутри — одинаково.
Изящные пальчики Дейнис заскользили по широкой груди Велариона, поднялись к шее, прошлись по серебрящейся бороде. Люцерис перехватил её руку, но, встретившись взглядом с девушкой, почувствовал, что его решимость бороться всё угасает. Её желание резонировало у него в груди. Когда Дейнис привстала на цыпочки, чтобы поцеловать, Люцерис ответил.
Со стороны раздался шумный вздох. Отстранившись от губ Велариона, Дейнис безмолвно протянула руку к брату, и тот подошёл, позволяя пальцам сестры зарыться в его волосах. Другой рукой Дейнис сжала плечо Люцериса. Собрав в кулак всю знаменитую храбрость, он встретился взглядом с другом — и был оглушён чувством, плескавшимся в его глазах.
С тихим рычанием Геймон подался вперёд и впился в губы Люцериса поцелуем настолько жарким, что стало трудно дышать. Одной рукой Люцерис прижал Геймона к себе, другой притянул ближе Дейнис, принявшуюся покрывать поцелуями шею брата-мужа. Всё происходящее было чистой виды безумием — но сами по себе драконы и были безумием, а в Таргариенах их кровь сильна. В ней — древняя магия, и не ему, Велариону, противиться ей.
И Люцерис сдался на милость пламени, рвущему прочь его одежду.
* * *
Рассвет занимался, холодный и безмятежный. Полулёжа, укутавшись в привезённые Селтигаром с Севера меха, Дейнис с сонной улыбкой смотрела на мужчин в своей постели. Они уснули совсем недавно. Улыбнувшись шире, Дейнис убрала прядь со счастливого лица брата, легко прикоснулась к мускулистой спине Люцериса.
