Пока Завжецкий в темноте продирался сквозь оплетающие ноги высокие луговые травы, самый крупный из трёх спутников Хроноса-6 успел возвыситься градусов на пятнадцать над горизонтом и, находясь за спиной у Андрея, серебрил сейчас узкую полоску песчаного пляжа на противоположном берегу старицы. И хотя света от него было раза в два меньше, чем от земной Луны, дальнозоркие совиные глаза Завжецкого различали и рябь на тёмной речной воде, и убегающие в ночь заливные луга — то там то сям перерезанные голубовато-сизыми полосами тумана и помеченные чёрными вкраплениями прильнувших к возвышенностям деревьев. И всё это великолепие, слившись у горизонта с Ночью, возрождалось вновь в преображённом виде — тысячами трепетных огоньков на тёмно-фиолетовом бархате неба. О, насколько же сквозь атмосферу планеты звёзды звучат мелодичнее, чем через бронестекло корабельного иллюминатора! Где их колючие, немигающие лучи воспринимаются мучительной какофонией. Хотя, конечно, по-своему и завораживающей, но… сатанинским очарованием!
Андрей Завжецкий опомнился — однако! Весенняя ночь его опьянила, кажется, без вина! Вот до чего доводят межзвёздные перелёты! Да покажись сейчас парочка Привидений — ничего удивительного! В таком-то состоянии! Нет, чтобы смягчить опасные чары весенней ночи, необходимо срочно продегустировать дар генерала Ли! Который, вручая этот ответный презент, с присущей военным обескураживающей прямотой заметил, что хоть его сувенир несравненно менее ценен, чем подаренный ему аппарат МС, но пусть инспектор попробует — такого, урожая двадцатисемилетней давности, вина на всей планете сохранилось не более нескольких сот бутылок.
Откупорив толстостенную стеклянную посудину, Завжецкий тут же совершил маленькое кощунство: вино двадцатисемилетней выдержки следовало пить только из хрустального бокала, а он бесцеремонно поднёс бутылку ко рту и приложился к горлышку. Найдя вино очень хорошим — а такая оценка со стороны коренного жителя Афродиты-2 являлась высшей похвалой, — Андрей, смакуя, сделал три небольших глотка и осторожно поставил сосуд на землю.
Даль за рекой всё более заволакивалась туманом, и рощицы, чернеющие на вершинах пологих холмов, превращались в острова в призрачном море. Зачарованный чудесным преображением, Завжецкий выпил ещё немного вина и почувствовал необыкновенную лёгкость: ах, до чего же славно! После многолетнего заточения в огромной консервной банке, очутиться вдруг на речном берегу! Сидящему на брёвнышке в двух шагах от круто спускающегося к завораживающе тёмной воде откоса.
