— А что, Света, Иван Адамович — человек серьёзный, двух дочек вырастил, вот возьмёт сейчас ремешок и тебя по-отечески… так сказать, «повоспитывает»!
Весёлая, озорная Света с ходу включилась в игру и заканючила жалобным голоском:
— Ой, Иван Адамович, простите, пожалуйста-а. Больше не бу-у-ду. Я хоро-ошая. Я просто у подруги засиделась. Не заметила, как стемнело. Честное слово, больше не буду!
Майор, почувствовав всю комичность своего стариковского гнева, тихонечко рассмеялся: — Эх, молодёжь, молодёжь… всё бы вам вышучивать да поддразнивать! А между прочим, Светочка, ночью в степи действительно опасно. Сама понимаешь: конопля, мак… не говоря уже о двуногой нечисти…
— Ну мак-то, Иван Адамович, ваш Батька держит во как! Патрули — сотки одной сам по себе не вырастишь! А конопля… она же не только в Степи — её и у нас на Дону выращивают. Правда, Сергей Геннадьевич?
— Ладно, Света, не надо «Геннадьевича», зови меня просто Сергеем. Выращивают. Приспособились казачкИ. Москва — придираясь в сущности, ведь конопля не мак, и Запад из-за неё на Москву не давит — нашему Плешакову всю уже плешь проела: как, дескать, хочешь, Андрей Матвеевич, а так нельзя.
— А он им? — заинтересованно спросила Света.
— А он им, Светочка, много чего. И всё больше не для твоих ушей. И вообще, сорока, не отвлекай: мне и рулить, и «замороженную» поддерживать. Давай вон — с Иваном Адамовичем.
— То «пигалица», то «сорока» — шовинисты прямо какие-то! — Непередаваемым оттенком голоса Света дала понять сидящим впереди мужчинам, что сейчас она «надула губки». — Умыкнули, запихали куда-то на жёсткий ящик, да ещё и обзываются!
Эта, блестяще сымпровизированная Светой, интермедия на всегда актуальную тему «восстания порабощённой женщины» будто вернула всех в бестолковые, крикливые годы конца второго, начала третьего тысячелетий. В годы, когда — среди прочего — экзотический цветок воинствующего феминизма отчаянно пытался прижиться на скудной российской почве.
На минуту, наверное, в кабине воцарилось молчание — почти неслышно работал мощный, хорошо отрегулированный мотор, поскрипывал на колдобинах старенький с брезентовым верхом кузов. На Сергея справа, несмотря на удерживающую руку Ивана Адамовича, неловко наваливалось живое, тёплое, но сверхъестественно — не по живому! — безучастное тело подобранной ими женщины. В Светином присутствии расспрашивать майора о Батьке — чувствовал он — не стоит, вознамерился было спросить о «замороженной», но Света опередила: за минуту, видимо, примирившись с мыслью, что путешествие в обществе двух обаятельных «шовинистов» — не худший для неё вариант.
