Каково же было его удивление, его, можно сказать, совершенное изумление, когда за неделю примерно до отъезда встретил того самого, не слишком взрачного человечишка, которого запомнил выходящим с Региной из подъезда ее дома. Еще от злости и разочарования едва не предложил подвезти их. «Судьба! Несомненно, судьба, — оторопело подумал Жорик. — Перст судьбы!»
Сергей Невраев недавно прибыл, спешно входил в форму, но пока лишь окусывался на вершины. Еще судействовал, когда соревнования по скалолазанию устроили. Жора весьма отличился на соревнованиях, шутя второе место ухватил, а тянул на первое. Между прочим, Невраев написал особое мнение по поводу штрафных очков.
Разумеется, Жорик тотчас подъехал к нему с улыбкой на сорок зубов, отчасти копируя некоего киношного актера, жизненная и профессиональная удачливость которого во многом объяснялись замечательным даром простодушного, без заметного интересантства общения с теми, кто нужен, с «нужными людьми» (встретив его у Вавы, Жорик немало почерпнул у нестареющего ловкача), и так, изо всех сил изображая рубаху-парня, завел тары-бары-растабары о горах, о Москве осторожненько, и новая неожиданность: Невраев-то, оказывается, биолог. Жорик кое-что слышал о нем, не слишком лестное, что-то с диссертацией связанное, выкинули будто бы из НИИ, ударился в экологию и там уже с полным правом портит людям кровь. Однако, если изменить акценты, чем не темы для сердечнейшего общения? Времени у Жоры в обрез, уже на недельку отпуск за свой счет продлил, тут еще загвоздочка — не след, чтобы Невраев прознал о наметившихся отношеньицах с одной милашкой из тех, что приезжают никак не в погоне за спортивными достижениями, — в общем усиленно обхаживать начал Жорик в прошлом году Сергея Невраева.
Если бы не Регина, и спорить не стал: симпатяга! Малахольный чуть-чуть, с комплексами, ну а у Жорика никаких таких родимых пятен и в помине, так что даже интересно.
Шутки в сторону, многое оказалось по Жорикову нутру в Сергее Невраеве, особенно поначалу. Хотя б не петушится по поводу и без повода, спокойненько принял скоростное Жориково продвижение по различным иерархическим лестницам. Другие, нож им острый, чего-чего только не валили, лишь бы сдернуть на свой уровень. В то же время, вот, штука-то, Сергей оставался как бы — даже странно сказать — в недосягаемости. В чем-то трудно определимом, не поддающемся анализу, но ощущаемом постоянно над Жорой, и это несмотря на ученую степень, на успехи многообразные в личной и общественной жизни тоже. Причем вовсе не подчеркивая, даже вроде бы и не ведая о престижной своей недосягаемости. Не парадокс ли?
