Точка - Александр Макаров

В пятом году помню я себя веселым мальчишкой. Лежал я на бабушкиной печке, на широкой, подмосковной, — и казалась она мне не печкой, а зеленой степью, — изразцы молочные, синими травами расписаны. Жили мы в чужом домике окнами на пруд и снежное поле.

И пришла к бабушке соседка.

— Сын-то, Николай, из Москвы прибежал, в доме ево держать нельзя, ищут ево, к становому бумаги пришли…

Поглядел я на нее: на морщинистом лице, как пот, выступили слезы. И голос и слезы были бедные. И одежа бедная… И, как птица, с лица моего слетело веселье.

Сегодня я ничего не хочу выдумывать. Я буду писать правду.

В нашем местечке жили семьи мясников и булочников. Мясники тогда впервые прославились, как черносотенцы; булочники, пекаря были в дружинах и дрались на баррикадах.

Соседка утерлась концом головного платка, погладила рукой рыжую скамейку.

— Дурак он, сколько раз говорила ему: «Миколай, будь посмирней», да рази нонешнюю молодежь заставишь слушаться? И делов-то никаких не наделал, а придется страдать. А кому больше всего? Матери! Материные слезы они понимают, что ли? Напротив их пекарни городовой стоял, — все его знали и он всех знал. Миколай у него иногда прикуривал… Когда забастовали, Миколай срезал у него погоны и револьверт, а шашку отнял. Вот теперь он и доказал на него.

У бабушки на волосах приятная синь. Тряхнула она этой синью и говорит:

— Я человек старый. С меня взять нечего, пускай приходит. Окна у нас на позадки, — никто не увидит.

Зимние дни серые и короткие. В сумерки пришел Николай, высокий, в демисезоне, кепка по самые глаза нахлобучена. Разделся и лег на печку. Сбегал я за папиросами. Лавочник спросил для кого. И голос мой не дрогнул впервые сказать ложь.

Спустя неделю пришел из Москвы его старший брат, токарь Петр. Глянул на печку, где мы лежим.

— Ну, что? Вези, вези, а сам под телегу?.. Вояки! Вечером при мутной луне они ходили на пруд топить револьвер. Постояли у черной проруби и вернулись. Взяли топор и лопату, зарыли его под снежной ивой. Спустя полгода я его отрыл, ходил в лес стрелять, но никак не мог выстрелить.

Поздно ночью мы трое бродили по полю. Иногда следы наши заметало мятелью и мы весело аукали снежную пустыню.

Тут я впервые узнал стихи:

Все дни Николай сидел на печке за кубовой занавеской. Когда кто-нибудь заходил, на печке была особенная тишина.

Как-то в праздник, когда пахло пирогами, слез Николай с печки, достал рукой потолок и…