Дав разрешение войти, приготовилась увидеть Лору — свою вину она еще не загладила, но ошиблась. В комнату влетел Вацлав, едва успев удержать дверь, чтобы та не хлопнула.
— Ты хоть понимаешь, что творишь?!
Я — не понимала, но не заметить его гнев не могла.
— Во-первых, — начала я спокойно, не видя причин, чтобы отвечать в том же духе, — успокойся. А во-вторых, объясни, чем я довела тебя до такого состояния?
— Чем?! — «вскипел» он, но уже немного тише. — Что тебя связывает с этим дипломатом?
Прежде чем, следуя предложению Исхантеля, отправить Дваржеку сообщение, мне нужно было хорошенько подумать, чем это могло обернуться. Я — не подумала, результат был прямо перед глазами.
— Лора меня с ним связывает, — вздохнув, поднялась я с дивана. — Не хотела я тебя во все это впутывать, но, похоже, придется…
— Похоже, придется, — повторил Вацлав, подходя к креслу, на которое я ему указала. — Тем более что я…
Улыбнувшись, кивнула, радуясь, что хотя бы с этой стороны сложностей ждать не стоит.
— Я заметила, что ты теперь наш. — Проигнорировав его усмешку, налила в стоящий на столе бокал сок из кувшина. — Будешь? — Пожав плечом на его отказ, сделала глоток. — Началось это все, когда я еще была у стархов…
Я не знала, станет мне легче, когда я посвящу Вацлава в эту маленькую тайну, или нет, но очень надеялась на это. На Дваржека всегда можно было рассчитывать.
* * *
— Моя мама — Элена. Отец — Максим.
Едва ли не впервые в жизни я проспала, да и в этот момент, похоже, все еще грезила — меня продолжало преследовать ощущение нереальности происходящего. И было с чего. Последние события все четче напоминали мне полет на Штанмарн. Полная непредсказуемость.
Прошедшая ночь исключением не стала. Ее первую половину я объяснялась с Вацлавом, который становился тем мрачнее, чем больше я его посвящала в проблемы нашей семьи, вторую — снова и снова прокручивала в голове состоявшийся разговор, так что уснула лишь под утро, совершенно забыв поставить на комм напоминание. И не удивительно. По мнению Дваржека ситуация с Лорой была еще хуже, чем казалась мне.
Сам он был не очень в теме, но вот его приятель — журналист Иштван Руми, не то в порыве откровенности, не то на фоне приближающегося помпезного мероприятия, на котором ему предстояло пересечься с дипломатом, но намекнул на творившиеся в Анеме дела. Имя Римана Исхантеля во время этой исповеди всплывало не раз и не в самом лучшем свете.
Увы, новые сведения мало чем могли помочь — не тот уровень. Уж если Алину Мареску ничего не удавалось сделать, чтобы выдворить самаринянина хотя бы из колледжа, в котором училась его дочь, то что говорить обо мне или Вацлаве.
