Космический маршал. В шаге от победы. Часть 2. Оборванные стропы - Наталья Владимировна Бульба

С мостика флагманского крейсера мир выглядел другим.

Стоило вглядеться, как становился реальностью, перед которой если и можно было стоять, то лишь обнаженным. Таким, каков ты есть. Не от рождения — за миг до смерти, когда уже больше ничего… только ты…

А еще он был ранимым. Как может быть ранимо лишь сердце матери, беззащитное перед своими детьми.

Странные мысли. Не вообще странные, а именно для него. Но они были, как и растекающаяся желто-оранжевым пятном Лаймэ, похожая на забытый кем-то мячик Самариния… Точки орбитальных баз…

— Отдаш мне эскадру первого удара?

Раздавшийся голос неожиданностью для Джориша не стал. Если только вопрос…

— Торопишь события, — ровно ответил он, но внутри вздыбилось…

Люди меняли их, став ядом, перед которым пасовали тысячелетние настройки.

Жажда вместо умиротворения. Стремления вместо…

Он лгал… Сам себе!

Люди действительно меняли их, возвращая тех, кем они когда-то были.

— Слышу зов, — сместил акцент Валентир. Не в словах сместил, в том, что осталось короткой, но острой паузой. — Она говорит, что мое место там.

— Этот путь может стать последним, — попытался предостеречь Джориш. Знал, что такие решения неизменны, но…

Свои дети оказались чужими. Матео, связанный одной кровью, предал. Остался только Валентир. Бывший ученик, единственный друг…

— Мое семя не пропадет для этого мира, — показалось, что беспечно откликнулся Верховный.

Сделал шаг… не вниз, куда вели ступени, вперед, к той безбрежности, что расспласталась на большом обзорном экране.

Обернулся, в движении скидывая капюшон… В глазах не было безумия, только вера. В ту, что назвал своей Судьбой!

— Ты ведь тоже… слышишь! — закрыв их от экипажа плотной сетью защитного поля, вдруг произнес Валентир. — Ты ведь тоже… — Он не закончил, продолжая смотреть на лиската.

Веры больше не было. Ничего, кроме цвета… Черноты, вспухающей линиями гравитационной напряженности. И света… Льющегося через край огня.

Джоришу бы ответить, но слова оказались бессильны. Все, что осталось — две фразы, ставшие смыслом…

Нет ничего трагичнее, чем застывший на стапеле в своей немощной неподвижности супертяж.

Нет ничего страшнее, чем принявший свою Богиню, но не смирившийся жрец.

— Нет! — жестко бросил Джориш, не отведя взгляда.

На этот раз не солгал.

Это был не зов — понимание.

Единственное достоинство раскинувшегося перед ним мира — то, что он был его, но и этого вполне хватало, чтобы все остальное померкло. Заставило забыть об обидах, разочарованиях… Перечеркнуть все, оставив главное.