— Странно, но недовольным ты тогда не выглядел, — фыркнул Карин, на всякий случай делая шаг назад. Не столько прикрытие, сколько пара секунд про запас.
Вот только Свонг к играм не был расположен, и хотя смотрел на Йорга, но думал уже о другом. Правда, на реплику Карина ответил:
— Тебе бы тоже понравилось — девочки опытные, но ощущение осталось гадкое. Особенно, когда узнал, что это именно я был призом за отличную стрельбу.
— Ты об этом не рассказывал, — ошарашенно протянул Карин.
Семья Йорга была слишком близка к императору, чтобы, несмотря на довольно традиционное воспитание, ему не были бы известны и некоторые нюансы проводимой Индарсом в отношении женщин политики.
Тестировали их трижды, прежде чем специальная комиссия окончательно определялась с теми, кто будет вести двойную жизнь послушных дочерей, сестер, жен и… проходить военную подготовку. Закрытые элитные школы и колледжи позволяли сохранять необходимую секретность, пока девушки не вступали в возраст зрелости, а страх жестокой смерти и соответствующее денежное вознаграждение вынуждало уже мужей, отцов и братьев мириться с необходимостью предоставлять определенную свободу тем, кто по принятым у стархов законам обязан был помнить свое место.
Мать Карина возглавляла одно из таких подразделений.
— Тебе бы и сейчас не стоило об этом знать, — нахмурился Лаэрт. — Когда Мария станет твоей женой…
— Ну, тварь! — не сдержался Карин. — И это я его убеждал, что эта женщина не опозорит наш род!
— Политика, — философски заметил Свонг, делая вид, что гнев друга его совершенно не трогает. Трогал, да еще и как, но… В отличие от Карина он уже давно понял одну вещь: иногда лучше не спорить.
— Я не собираюсь ее втягивать в это, — жестко произнес Йорг, разворачиваясь, чтобы прекратить этот разговор. Но движения не закончил… — А Шу Ен?
— Считаешь, я должен знать и об этом? — скривился Лаэрт. — И кидаться на меня не стоит, я могу быть и не прав.
— Можешь, — заставляя себя успокоиться, отозвался Карин, — но вот именно в это и не верится.
Дверью он не хлопнул, хоть и хотелось. Много чего хотелось, начиная с желания высказать Лаэрту все, что кипело в душе, заканчивая — связаться с отцом и тоже высказать, но только в других выражениях. Все было бесполезно, и Карину это было известно лучше, чем кому-либо. А он еще считал сволочью Матюшина!
Обнадеживало одно: он тоже умел преподносить сюрпризы.
Откинув все мысли — эти проблемы были пока что чисто гипотетическими, — набрал код капитана. Без серьезных оснований тот не стал бы тревожить.
