При Панаеве капитализм остается светлой перспективой, куда движется декоммунизированная страна через неизбежные трудности первоначального накопления по пути Реконструкции ("возрождения России"?). Если же брать вариант журнальный с "политикой Выравнивания" — скажем, "выравнивания стартовых возможностей" — то эта политика явственно нацелена на перераспределение ресурсов между разными группами людей в "хороших серых пальто и меховых шапках".
По тексту Кабакова я реконструирую историю переворота генерала Панаева примерно так. Летом 1992-го на гребне дикой инфляции — с полным обесценением "горбатых" рублей, тысяча которых начинает составлять недельный хлебный паек на семью из двух человек, и началом выпуска новых рублей — "талонов" (вероятно, действительных лишь в России, так как в Екатеринославе их не достать) прежний коммунист, а ныне крупный демократический лидер и друг Запада генерал Панаев идет на переворот под лозунгом Выравнивания.
Выравнивание — это политика, обращенная против экс-партократов, призванная обеспечить социальные и политические предпосылки для "справедливого перехода к хорошему капитализму".
Кто может — пусть с текстом в руках это истолкование опровергнет и объяснит, как все рассмотренные моменты вместе взятые могут быть согласованы с мыслью об отражении в повести Кабакова антиперестроечного консервативного переворота.
* * *
Почему же еще в 1989-м не была допущена хотя бы возможность увидеть в "Невозвращенце" не предупреждение об опасности "генеральского заговора", а жестокий дистопический памфлет на идеалы наших демократов — вплоть до теоретиков "реформаторского авторитаризма"? Я надеюсь, что возможность такого прочтения мой анализ показал вполне определенно.
Надо признать, что сюжет прорыва к власти сквозь грязь, а местами и кровь, не мафии и не фашистов-по Кургиняну, а просто новой генерации "серых парней", с криками о низвержении партократии утверждающих диктатуру, совершенно не предусматривался стандартной демократической сюжетикой. Ведь наши демократы твердо убеждены, что ненавистная компартия является "руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций".
Не на этом ли представлении построена классическая "Номенклатура" Михаила Восленского, которая, появившись в московских книжных магазинах осенью после путча, выглядела отчаянно устаревшей, поскольку в те же осенние месяцы стало ясно: та же советская система может существовать без партийного ядра. Существовать как чистая диктатура: на треть управленческая, на треть милицейская, на треть ресурсно-распределительная. Диктатура, способная работать на себя самое, не прибегая к дублированию своего аппарата аппаратом диктатуры партийной.
