История одной дружбы - Сергей Викторович Слепухин

Возможно, Эдвард Лир разделил бы славу с художниками-анималистами Гульдом и Одюбоном[1], если бы не участившиеся у него в 1837 году приступы астмы и резкое ухудшение зрения. Лорд Стенли, граф Дерби, в чьем величественном имении Ноусли-Холл шесть лет назад юноша создал знаменитый иллюстрированный атлас семейства попугаевых, болезнью Эдварда был весьма огорчен, поскольку считал Лира своим воспитанником. Скорее всего, именно граф дал совет молодому человеку оставить кропотливое занятие анималистической графикой и попробовать себя в пейзажной живописи. К аргументам патрона стоило прислушаться: став пейзажистом, Лир мог позволить себе уехать из Англии, поселиться в недорогом месте (скажем, в Италии), путешествовать по свету и рассчитывать на стабильный заработок, продавая написанные «виды» в Лондоне.

В то время существовало понятие «топографическая живопись». Интерес европейцев к чужим странам был велик, этот жанр появился еще в XVI веке.

Известно, что Дюрер, не задумываясь, бежал сломя голову туда, где возникала любая возможность зарисовать какую-нибудь невидаль — будь то носорог в зверинце или кит, выброшенный на зеландский[2] берег. Гравюры с диковинами хорошо раскупались.

На протяжении всего XVII века несколько поколений художников антверпенского семейства Петерс[3] безбедно существовали за счет репринта и благодаря продажам созданного ими атласа с пейзажными видами заморских стран. Предприимчивый Маттеус Мериан[4] сказочно разбогател, выпустив тридцатитомную «Topographia Germaniae», а пражский график Венцель Холлар[5] получил из рук английского короля щедрую награду за «Виды Лондона» и серию офортов с маринами и ландшафтами Танжера.

В 1837 году, когда решалась судьба Лира, жанр топографической живописи в Англии был довольно доходным бизнесом.

Италия, Сицилия, Греция, Албания, Турция, Мальта, Каир, Суэц, Синай… Так прошли двенадцать лет.

Когда летом 1849 года Эдвард Лир вернулся в Англию, в Лондоне обсуждалось знаменательное событие. В одном из залов Королевской академии художеств открылась выставка трех необычных картин, подписанных «P. R. B.». «Братство прерафаэлитов»[6] — а именно так расшифровывалась аббревиатура — состояло из трех дерзких живописцев: Джона Эверетта Милле, Уильяма Холмана Ханта и Данте Габриэля Россетти[7].

Название «прерафаэлиты» подчеркивало духовное родство с флорентийской живописью раннего Возрождения. Новаторы отказывались от «кабинетной» живописи, предлагая работать на природе. Живописная техника тоже была обновлена. Намечая композицию на загрунтованном холсте, прерафаэлиты наносили слой белил и убирали из него промокательной бумагой масло. Затем они писали поверх белил полупрозрачными красками, что позволяло добиться ярких и свежих тонов. Свет, отражаясь от поверхности, заставлял краски сиять.