Этрусский Сетхлан — бог уз и оков: к возможности индоевропейского объяснения имени - Вадим Леонидович Цымбурский

В двух работах последних лет я писал о присутствии в этрусской ономастике – в том числе, и в теонимике – восточно-балканских элементов, отмеченных фонетическими и морфологическими особенностями, характерными для фракийского языка [Цымбурский 2003; Цымбурский 2006]. Случай же, который я рассмотрю в нынешней статье, несколько иного рода – для обсуждаемой этрусской формы не известен точный балканский прообраз, но косвенные соображения позволяют предполагать в ней индоевропеизм с фракийскими словообразовательными аналогами.

Имя этрусского бога-кузнеца Сетхлана засвидетельствовано рядом надписей при мифологических изображениях. Самая ранняя из них – это форма Śeθilanś на сердоликовой гемме V в. до н.э. из Тарквиний (NR 1129). Позднее, в новоэтрусскую эпоху имеем начертания на расписных реверсах зеркал – Śeθlans в тех же Тарквиниях, на севере в Клузии и на одном зеркале неизвестного происхождения, Seθlanś в Арреции, а кроме того отклоняющийся от того, что видим собственно в Этрурии, вариант Setlans на зеркале из Коркиано в области фалисков (NR 971) [ThLE I:290,312,319; ThLE II:43].[1]

Гемма со старейшими письменным упоминанием Сетхлана представляет бога перед кузнечным горном. На зеркалах он выступает как субститутом греческого Гефеста в сюжетах известных из греко-римской словесности, так и участником эпизодов, вроде бы в ней не отмечаемых. То он двойным топором разбивает голову громовержцу Тинии (=Зевсу), высвобождая заключенную в ней богиню Менрву (=Афину) [GK 66]. То вместе с демоном Трету освобождает богиню Уни (=Геру) от волшебного трона, к которому она, прогневив Сетхлана, была намертво привязана по его воле [GK V, 49] (сюжет известный по Liban.Nar. 7; Paus. I, 20; Hyg.fab.1669; более сомнительно предположение, что сцена представляет, наоборот, привязывание Уни к трону Сетхланом и его помощником). При поддержке некоего персонажа по имени Etule (может быть, греч. Αἰτωλός «Этолиец»?) Сетхлан стреноживает летучего коня Пегаса (Pecse) [GK 2342]. Толкование двух других картинок, где Сетхлан фигурирует в группах божеств [GK 90; NR 97] довольно спорно [Pfiffig 1975:302; Ambrosini 1996]. На одной из них я ниже остановлюсь особо.[2]

Этимологические «разъяснения» имени Сетхлана в научной литературе разноречивы и не слишком правдоподобны. Так, В.Георгиев отстаивал его отождествление с эпитетом фракийского бога-всадника Хэроса Σουιτουληνός [Георгиев 1977:33,61] – что маловероятно, так как этрусский нормально сохраняет анлаутное sv- – ср.этр. svalce «прожил», родовые имена Sveicia, Sveitu, Svenia, Svestnei и т.д. [ThLE I: 320-321]. Ф.Альтхайм сближал этрусский теоним с именем финикийского царя Σέθλος, которое согласно [Schol. Od. IV,618], якобы представляло местный прототип упоминаемого в этом стихе «Одиссеи» греческого прозвания сидонца Φαίδιμος, то есть «Сиятельный» (по [Pfiffig 1975:302] ). П.Кречмер курьезно возводил Śeθlans к лат. situla «ведро», «ковш» в качестве прозвания бога-жестянщика, бога изготовителей ведер, «der Gott der Eimerfabrikanten» [Kretschmer 1954]). К.Паули и Э.Физель толковали его сразу через греч. σίδηρος «железо» и название обильного рудами острова у берегов Этрурии Αἰθάλεια, ныне Эльба, восстанавливая якобы обозначавшую «железо» «пеласгско-этрусскую» праформу *śeiθala [Fiesel 1923].