Мне до сих пор видится ее высокая, несколько мужеподобная фигура в белоснежном халате посреди белых салфеток, укрывающих железные столики процедурной. Серые стены, серые столы, серая кушетка, белые салфетки, белая простынь, белый халат… почти белые волосы женщины и ярко-фиолетовые тени на веках, густая черная подводка, румяна на щеках, малиновая помада и длинные, с желтыми и зелеными камнями, сережки ромбиком…
Это чудо, местный раритет, служило второй срок и являлось неофициальной женой зампотеха, майора Масонова — веселого, неутомимого колобка, и признанной матерью всей бригады. Нам она тоже заменила оставленных на родине родителей.
Она была первой женщиной, с которой мы познакомились. Второй стала наша соседка, обитавшая за стенкой нашей с Викой комнаты в женском модуле.
Мы понятия не имели, что не одни в помещении, и, зайдя в комнату, оторопели от хаоса в ней и принялись спешно наводить порядок. Устроенный нами грохот привлек соседку. Она тихо скользнула в нашу комнату и остановилась у порога.
— Эй, матрешки, тише нельзя?
Я подпрыгнула от неожиданности, Вика въехала лбом в кровать, из-под которой выгребала мусор.
— Новенькие? Только из Союза? — с каким-то желчным прищуром спросила женщина.
Я кивнула. Вика села на пол, поджав ноги под себя.
— Понятненько, конкурентки.
— В смысле?.. — удивилась я.
Женщина зевнула, взъерошила и без того взъерошенные волосы и хмыкнула:
— Потом скажу, сейчас спать хочу. Не гремите, ладно? Дайте выспаться, — и уже ступив за порог, кинула: — Меня Галина зовут, вольняжки мои неапробированные…
Мы прибирались, стараясь не шуметь, и тихо переговаривались:
— Видела, какие у нее ногти? Метр! А лак? Красный! И спит накрашенная. Я бы не смогла, у меня бы тушь потекла и размазалась…
— Вика, как ты думаешь, кто она?
— Не знаю… У Рапсодии спросим…
— Блин, здесь вода есть?
— …холодная, она говорила.
— Да мне уже все равно. Помыть бы пол, самой помыться и спать.
— А вещей чужих немного…
— Да мне кажется, они здесь и не жили — так, забегали…
— Раз мужья есть, конечно. У них, наверное, и жили… Олеся, тебе не страшно?
— Ты про покойниц? — вздохнула я.
Признаться честно, мне было не по себе от мысли, что на этой кровати спала покойница, а сегодня буду спать я. Но мы приехали на войну и должны были преодолевать трудности, как все, с чем-то мириться, с чем-то свыкаться и учиться ежеминутно, закаляя свой дух.
— Суеверию на войне не место, — заявила я со знанием дела, внутренне дрогнув. — Главное не думать, Вика.
