— Извините, товарищ полковник, — решилась прервать его я. — Первый вариант мы поняли, но он нам не подходит. Спасибо за участие и наставление, но можно огласить второй вариант?
— Ты у нас кто?! — недобро нахмурил брови мужчина.
— А-а…
— А, не а! Вольнонаемная служащая, предписанная для прохождения службы по исполнению интернационального долга в республике Афганистан к сороковой армии! И должна вести себя не как девица на гулянке, а как служащая! По уставу! Вот сошлю в Баглан, там быстро таких, как вы… Три дня назад сорок человек духи вырезали. Пришли ночью и ножами, как свиней на щи… всех, — осел полковник, запыхтел, расстегнул ворот кителя.
Не знаю, как Вика, я ничего не поняла, кроме одного — нас решили припугнуть и «построить», еще не ознакомив с уставом, обстановкой, субординацией. Заранее. И надо отметить — удалось. Особенно последнее замечание о свиньях и щах. Что ж, ориентироваться приходится самой и быстро — вот это я поняла. Система: из пламени да в воду, из воды да в пламя была мне ясна.
— Субординацию соблюдать надо! — опять рявкнул полковник. — Я вам тут не сват, не жених! Всё! — подтолкнул документы, обращаясь к застывшему у окна прапорщику. — Оформляй их к Свиридову в бригаду. Одну секретаршей, эту, говорливую, — ткнул в меня пальцем. — А вторую на медпункт, санитаркой. У них как раз после обстрела секретаршу и медичек грузом-200 в Союз отправили. Вот пускай на место погибших встают и… Зона боевых действий, мать ети. Будет вам зона! Небось, нахлебаетесь в этой зоне и поймете, что Говорков добра вам хотел… Ну, а если передумаете, тяжело станет, человек я не злопамятный, и очень даже в положение молодых, ранимых девушек войду и помочь смогу. Чего не бывает меж своими?.. Пристрою. Думайте, девоньки. Умницы вы мои, интернационалисточки…
Последнее вышло не уничижительно, а унижающе. Неприязненно. Я поняла, что оных здесь не любят, но почему, узнать пока не могла. Ничего, время покажет.
Я поняла обратное буквально через пять минут.
Пока нам оформляли предписные листы, мы с Викой вышли на улицу, чтоб спокойно поговорить, обсудить услышанное и увиденное, поделиться страхами, опасениями и впечатлениями. И тут же к нам начали подтягиваться мужчины. Одни садились в тенек и, изображая утомленных солнцем и жарким воздухом бывалых воинов, закуривали, косясь на нас, другие предпочитали сесть ближе, познакомиться, а кто-то и подержать за руку норовил. Нам принесли минералки, угостили леденцами, наперебой спрашивали, откуда мы. Стоило сказать, как половина новых знакомцев оказывались земляками, хоть потом и выяснялось, что общее место жительства у нас одно — Союз. Вика и робела, и краснела, и гордо вскидывала подбородок, млея от мужского внимания, я же выпытывала о службе, о бригаде Свиридова, о душманах, боях, нравах — жизни на войне.
