|
| Of young delirium high rage. | Простим горячке юных лет И юный жар и юный бред. |
| XVI | XVI |
| Each topic's argued at the meetings: To meditate they were in mood | Меж ими все рождало споры И к размышлению влекло: |
| On real price of ancient treaties, On evil, good, on science fruit, | Племен минувших договоры, Плоды наук, добро и зло, |
| On old prejudices harmful, Eternal secret tombs alarmful, | И предрассудки вековые, И гроба тайны роковые, |
| The fate and life in their turn To their judgement could return. | Судьба и жизнь в свою чреду, Все подвергалось их суду. |
| The poet in heat of judgement Some nothern poem could cite, | Поэт в жару своих суждений Читал, забывшись, между тем |
| As if to prove that he was right. And Eugene, passionate, indulgent, | Отрывки северных поэм, И снисходительный Евгений, |
| Who understood it wee a hit, All his attention paid to it. | Хоть их не много понимал, Прилежно юноше внимал. |
| XVII | XVII |
| But often passions were invading The mind of hermits, of my men. | Но чаще занимали страсти Умы пустынников моих. |
| Of passions press at last escaping, Again Onegin said of them | Ушед от их мятежной власти, Онегин говорил об них |
| Unwillingly, with sighs of pity: He's blessed, who knew all their pretty | С невольным вздохом сожаленья: Блажен, кто ведал их волненья |
| Effects, but stepped away anew; He's blessed much more, who never knew | И наконец от них отстал; Блаженней тот, кто их не знал, |
| The love; who cooled it with divorcement, By scandal enmity could strand, | Кто охлаждал любовь - разлукой, Вражду -злословием; порой |
| And yawned with happy wife and friend, Not troubled by the jealous torment; | Зевал с друзьями и с женой, Ревнивой не тревожась мукой, |
| Who father's money never trusts To cunning friends, to crufty cards, | И дедов верный капитал Коварной двойке не вверял. |
| XVIII | XVIII |
| When we shall gather under banner Of stillness, rational and cairn, | Когда прибегнем мы под знамя Благоразумной тишины, |
| When well have cooled the passions temper And no more they would alarm | Когда страстей угаснет пламя, И нам становятся смешны |
| All us, well laugh at their impulse, At late ridiculous opinions, | Их своевольство иль порывы И запоздалые отзывы, - |
| Then we'll submissively obey To hear stories by the way | Смиренные не без труда, Мы любим слушать иногда |
| About other's restless passions, And other's love will touch the heart, - | Страстей чужих язык мятежный, И нам он сердце шевелит. |
| We'll be like invalid in hut, Who nears ears to confessions | Так точно старый инвалид Охотно клонит слух прилежный |
