| XXXV | XXXV |
| What's my Onegin? | Что ж мой Онегин? |
| Way is endless To bed from ballet; half asleep | Полусонный В постелю с бала едет он: |
| He speeds through Petersburg, all restless, Awoken by drums's beat. | А Петербург неугомонный Уж барабаном пробужден. |
| The hawkers walk, gets up the salesman, Is dragging to cabstand a cabman, | Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, |
| With jug young woman goes fast, By feet she crushes snow-dust. | С кувшином охтенка спешит, Под ней снег утренний хрустит. |
| The morning pleasant noise arose. | Проснулся утра шум приятный. |
| Each shutter's open, and dry | Открыты ставни; трубный дым |
| Blue smoke rises to the sky, And thorough German baker goes | Столбом восходит голубым, И хлебник, немец аккуратный, |
| In paper cap for each of us To open his wasistdas. | В бумажном колпаке, не раз Уж отворял свой васисдас. |
| XXXVI | XXXVI |
| Of ballet's noises being tired, Transforming morning into night, | Но, шумом бала утомленный И утро в полночь обратя, |
| He calmly sleeps in bed, retired From pastimes, flourishing big child. | Спокойно спит в тени блаженной Забав и роскоши дитя. |
| The afternoon he passes, ready Again to waste his day already. | Проснется за полдень, и снова До утра жизнь его готова, |
| His life's monotonous and is mixed, The same for many days is fixed, | Однообразна и пестра. И завтра то же, что вчера. |
| But was my Eugene satisfying By being free in prime of life, | Но был ли счастлив мой Евгений, Свободный, в цвете лучших лет, |
| Among his victories to thrive, And his amusements gratifying? | Среди блистательных побед, Среди вседневных наслаждений? |
| May be, in vain he was at feasts Such careless and fine at least? | Вотще ли был он средь пиров Неосторожен и здоров? |
| XXXVII | XXXVII |
| His passions were too quickly cold, And he was bored by worldly noise; | Нет: рано чувства в нем остыли; Ему наскучил света шум; |
| Not very long he could behold The girls as object of his choice; | Красавицы не долго были Предмет его привычных дум; |
| Adulteries were not adonng; His friends and freindship made him boring, | Измены утомить успели; Друзья и дружба надоели, |
