Неужто мысль сия — крамола перед Богом?
Неужто говорю чрезмерно новым слогом?
Нет, все не так, увы. Роскошны времена.
Откормлен жеребец, чтоб дамы допоздна
Могли бы разъезжать с детьми в златой карете, —
Тем временем растут и в брак вступают дети,
И мода новая идет по их следам, —
Как флаги рыцарей, шуршат вуали дам.
Кто повести о них внимать хотел бы дале,
В сатире Хейгенса отыщет все детали:
Он пышность глупую, клеймя, избичевал.
Царит излишество и требует похвал,
Чиноторговствует и шлет врагу товары,
Ни на единый миг не опасаясь кары,
Не платит пошлины, — коль платит, то гроши,
С контрабандистами считает барыши
И казнокрадствует, совсем притом без риска,
Поскольку есть на все кредитная расписка,
И часто говорит, что, мол, ему не чужд
Весь перечень людских наклонностей и нужд.
Что ж — кто последним был, возможно, первым станет.
Все лупят ослика — общинный ослик тянет.
Вези, осел, зерно! Держава ждет муки!
Нам должно погонять, тебе — возить мешки,
Доволен будь, осел, гордись своим уделом,
Свободен духом ты — пусть несвободен телом.
Но ты заслужишь рай, трудясь своим горбом,
Нам это не к лицу, а ты — рожден рабом.
По доброй воле ты обязан мчать вприпрыжку!
Животное бежит, забывши про одышку,
Про кашель и про пот, — торопится в грязи.
Коль взмолишься, упав, то все равно ползи,
Осел кричит, пока погонщик с мрачной злостью
Из христианских чувств его лупцует тростью.
Как страсти, злые столь, в сердцах произросли?
Как не разгневаться? Управы нет ужли
На тех, кто из казны деньгу гребет лопатой?
И долго ль кары ждать сей шайке вороватой?
Неужто палачи перевелись у нас?
Их целых три нашлось, увы, в недавний час…
А если спросит кто, о чем такие речи, —
Отвечу: знаешь сам, ты, лживый человече!
Красуясь наготой, рыдает эшафот,
Клиентов столько лет он безнадежно ждет,
И скорбно каркает, под площадью летая,
Некормленых ворон обиженная стая.
Ну, нынче Гарпиям раздолье для лганья —
К сверженью всех и вся, мол, призываю я,
Мол, требую господ лишить господской доли, —
Слова такие — ложь, конечно, и не боле.
Крестьянину оброк положен был всегда,
На свой надел права имеют господа, —
И поглядите все, чьи упованья благи,
На Йориса де Би, на пчелку из Гааги,
Кто потреблял нектар — поклясться я готов —
Лишь со своих лугов и со своих цветов.
О славные мужи, скажите мне, когда же
Беднягу-ослика избавят от поклажи?
Он выбился из сил, притом уже давно, —
И что убережешь, коль все расточено?
В былые дни казне был пересчет неведом,
Но, мыши, радуйтесь теперь кошачьим бедам!
