Все те, кто облечен уменьем чрезвычайным
С кошачьей ловкостью карабкаться по райнам;
Морские призраки, кому покорна снасть,
Тефидой сызмальства баюкаемы всласть;
Честная гильдия при колпаке и робе,
Чьей лишь приливный дух пользителен утробе;
Седые кормчие, из коих ни один
Тугому ложу волн не предпочтет перин,
Но отдыхает кто, пассат впивая свежий,
Заякориваясь у чуждых побережий;
Вы, кто за много лет просолены рапой,
Ведущие суда испытанной тропой, —
Над парусом моим примите руководство,
Над замыслом воспеть благое Мореходство!
И пусть Лаврентий нам напутствие пошлет
(Не тот, что древле был изжарен, — нет, но тот,
Что в Индии теперь наместником), — и силу
Ветрам попутным даст, и прочность даст кормилу,
Благословением в пути поможет нам
Счастливо проскользить по хлябям и волнам.
Кого древнейшими почесть из мореходов —
Об этом длится спор средь множества народов,
Однако истина в веках сокрыта мглой:
Сугубо Греция гордится похвалой
Язону, Тифию — всем аргонавтам славным,
Что обессмертились походом мореплавным
За золотым руном; но также Тир давно
В морях использовал долбленое бревно;
Египет вступит в спор, доказывая жарко,
Что камышовая всего древнее барка;
Британец правоту докажет нам свою —
Мол, прежде всех пошил из козьих шкур ладью;
Этруски говорят, что якорь отковали,
А финикийцы — те, не первыми едва ли
Уменье обрели, с Уранией в ладу,
Плывя, держать в виду Полярную Звезду;
И славу древнюю доносят отголоски,
Сколь гордо по морям шли корабли родосски;
Кефисом первый был прият весла удар,
Шпринтов срубил Дедал, а парус — сшил Икар,
Тот — создал галеас, сей — выстроил караку,
За первенство любой готов пуститься в драку,
На каждый аргумент имеется ответ,
И цель у всех одна: урвать приоритет.
Но некоторый дух мне шепчет, с ними споря,
Что первый Мореход рожден из пены моря,
