Сим принципом навек прославился бы град,
Поскольку следовать ему ценней стократ,
Чем обладать казной реалов и цехинов, —
Страна бы процвела, преграды опрокинув.
Когда б нам не одну иметь, а много глав,
Испанцам убежать осталось бы стремглав,
Воскреснуть бы пришлось велеречивцу Нею,
Чтоб, мощь узрев сию, склониться перед нею,
На перекладинах, столь безобидным впредь,
Пиратам Дюнкерка висеть бы да висеть,
И кто же посмотреть при этом не захочет
На капера, что нам сегодня гибель прочит,
Что с наших рыбаков дань жизнями берет,
И всюду слышен плач беспомощных сирот
И безутешных вдов, что у беды во власти, —
В корыстолюбии причина сей напасти,
Что выгоду свою за цель велит почесть, —
Коль выражусь ясней — меня постигнет месть,
Позор иль даже казнь за разглашенье истин.
Защитник истины повсюду ненавистен.
Их мудрость главная — помалкивай, кто сыт.
И я бы ей служил, да сердце не велит, —
Она крушит мою земную оболочку,
Так юное вино разламывает бочку.
Неисправимец, я исправить век хочу,
Век, что себя обрек позорному бичу,
Наш век стяжательства, наш век злодейских шаек,
Клятвопреступников, лгунов и попрошаек.
Когда бы жил Катон еще и до сих пор,
Как стал бы яростен его державный взор,
Узревший этот век, погрязший в лжи и войнах,
Смиренье нищее всех честных и достойных,
И власть имущества плутов, имущих власть.
Он возглаголал бы: «Сей должно ков разъясть!
Сей должен быть корабль на путь наставлен снова!
Сместить негодного потребно рулевого,
Что корабля вести не в силах по волнам,
Подобный увалень лишь все испортит нам, —
Покуда больших бед не сделал он — заране
Я за ухо его приколочу к бизани!»
Коль был бы жив Катон — не знать бы нам скорбей.
Но нет его — и мы все меньше, все слабей,
И диво ли, что нас враги опередили,
Пока стояли мы средь моря, в полном штиле,
Полуразбитые, почти что на мели.
При рулевых таких — плывут ли корабли?
И можно ль осуждать безнравственность поступка
Того, кого несет к земле ближайшей шлюпка?
Но отрекаться я от тех повременю,
В чьем сердце место есть сыновнему огню,
Любви к отечеству: они как жемчуг редки,
Когда на серости — парадные расцветки;
Но унывать зачем, пока у нас в дому
Толика мудрости дана кое-кому,
Довольно есть таких, кто не подходит с ленью
К правоблюстительству, к державоуправленью
И кто не припасет для собственной мошны
Ни одного гроша общественной казны;
Не соблазнится кто хитросплетеньем лести,
Не будет Господу служить с мамоной вместе.
Благочестивец где, что наконец вернет
Расцвет Голландии, ее былой почет,
