Устинья поставила самовар на стол и украдкой посмотрела на Андрея, которого знала по слухам.
«На Сергея не похож, больше на мать», — подумала девушка, расставляя посуду.
— Епифан, заходи в комнату, — заметив, как в дверь просунулась голова Епихи и скрылась, пригласил Григорий Иванович.
Епиха робко переступил порог и остановился в нерешительности.
— Заходи, заходи, не бойся, — подбадривал его Русаков и подвинул стул.
— Это брат Сергея Фирсова, Андрей, — показал он на Андрея. — Тоже социалист, как и я.
Епиха недоверчиво уселся на краешек стула.
— Диво берет, — осмелев, оглядел плотную фигуру Андрея в студенческой тужурке и заговорил: — Сергей Никитович-то весь в отца и капиталом ворочает не хуже Никиты Захаровича, а вы, стало быть, больше по ученой части?
— Будущий инженер, — ответил за Фирсова Виктор.
В тихий августовский вечер, когда с полей медленно плыли серебряные нити паутинок, Русаков переоделся и направился в мастерскую, которую Елизар Батурин устроил в старой заброшенной бане. Русаков раздул угли и, сунув в них паяльник, осмотрел старый, позеленевший самовар, который дал течь.
Вошел Епиха, молча уселся на мельничный жернов, лежавший у порога, и стал наблюдать за работой.
Стачивая рашпилем заусенцы и наплывы олова, Григорий Иванович спросил:
— Ты умеешь отгадывать загадки?
— А ну-ка, может, отгадаю, — Епиха в нетерпении полез в карман за кисетом.
— Один с сошкой, семеро с ложкой. Отгадай.
Закурив, Епиха задумался.
— Не знаю, — признался он. — Мудреная…
— Эх ты, горе луковое, — улыбнулся Русаков. — А еще хвалился, что умеешь отгадывать. Слушай: это мужик пашет землю, а за ним с ложками в руках тянутся поп, староста, урядник, писарь и другие захребетники.
Лицо Епихи озарилось улыбкой:
— А ведь верно, Григорий Иванович. Как это я не догадался.
Часто заходили к мастеру покурить Осип и Федотко, усаживались на старый жернов и молча вынимали кисеты. Григорий Иванович откладывал в сторону начатую работу.
— Закури-ка нашего, уральского, — предлагал Федотко. Ссыльный, не торопясь, свертывал цигарку и, затянувшись табаком, одобрительно кивал головой:
— Крепок.
— Самосад, — довольный Федотко переглянулся лукаво с Осипом. — Прошлый раз дал покурить одному антиллигенту, так он чуть от дыма не задохнулся…
— А что такое «антиллигент»? — Григорий Иванович вопросительно посмотрел на Федотку.
— Антиллигент — это значит, — ответил бойко Осокин и презрительно сплюнул, — тот, кто носит брюки навыпуск и галстук бантиком.
