— Душа твоего деда в чертогах Трех Богов, — мягко произнесла она. — А та тварь, что ты видел… это не он, поверь.
Некоторое время шли молча. Мальчик тихонько плакал, то и дело, вытирая рукавом слезы. Севера подумала, что жизнь этого паренька разделилась на до и после. Чья-то злая воля все перечеркнула. Он больше не будет прежним. То, что ему пришлось пережить, оставит в душе темный след.
— Несколько человек спаслись, — снова нарушил молчание Демлин. Он перестал плакать, но голос все еще дрожал. — Я видел. Они успели добежать до лодок.
— Слава богам, — прошептала Валия.
— Еще я видел человека с серыми волосами, — продолжал мальчик. — У него был топор. Те… — он поморщился и на несколько мгновений замолчал, после чего с напряжением в голосе выдавил: — мертвые его не трогали. Да, не трогали. Он был страшнее мертвых.
— Некромант, — со злостью проговорила Райна.
Севера глубоко вздохнула:
— Сомневаюсь, хотя без некромантии здесь не обошлось. Серые волосы, серые… — она задумалась. Может Фарамор непричастен к этому кошмару? У него были черные волосы. У людей не меняется цвет волос за один день, если только… Кто знает, на что способна Темная Искра? Возможно, она меняет не только душу, но и внешность?
— Утром мы с братом собирались в Алтавир, — сказал Демлин. — Я ни разу еще не был в столице. Говорят там красиво… Большие каменные дома, — мальчик говорил отстраненным тихим голосом. — Много людей в красивых одеждах. Отец и брат мне рассказывали об Алтавире. Они два раза в месяц туда ездили торговать рыбой… Тот человек с седыми волосами был молодой, как мой брат. Я сначала подумал, это старик, но нет… Молодой, с серыми волосами… Утром мы с братом собирались в Алтавир… Я никогда не был в столице, никогда…
Впервые за двое суток Фарамор уснул. Он сидел в гостиной в доме Ратиша, откинувшись на мягкую спинку кресла. Его сомкнутые веки мелко подрагивали. Напряженное лицо, то и дело морщилось. Из уголка рта стекала слюна, которая тянулась тонкой нитью от подбородка к рубахе, оставляя на ней расплывающееся влажное пятно.
Свеча на столе горела ядовито-зеленым светом. Ее огонек отчаянно трепетал, вырисовывая в сумерках гостиной пляску теней. Угли в очаге мерцали как изумруды.
Фарамору снилась Великая Пустота. Сознание металось по безграничному мраку. Отчаяние переполняло душу. Ощущение вечности давило на разум с невыносимой мощью.
Он застонал. Под бледной кожей лица проступила сеть темных сосудов. На висках пульсировали вены. Пламя свечи вспыхнуло с сухим треском и погасло.
