— И вотъ, такимъ образомъ, выяснилось, что Мери ни въ чемъ не виновата, а виноваты — ея отецъ и старый Дарлей!
Дабы что-нибудь отвѣтить, я подтвердилъ:
— Да, этотъ Дарлей… онъ всегда казался мнѣ крайне несноснымъ старикомъ!
— Таковъ онъ и былъ дѣйствительно! однако, несмотря на всѣ его странности, вы относились къ нему особенно любезно. Помните, какъ онъ всегда порывался проникнуть въ домъ, какъ только на дворѣ становилось немножко холодно?
Я не рѣшался идти дальше. Несомнѣнно: этотъ Дарлей не принадлежалъ къ числу двуногихъ, но пользовался двумя парами ногъ; можетъ быть, это была собака, а можетъ быть и слонъ. Но такъ какъ всякое животное имѣетъ шерсть, то я, не отвѣчая на вопросъ, рискнулъ замѣтить:
— И какой славный былъ у него мѣхъ!
Это замѣчаніе, кажется, пришлось кстати, такъ какъ она подтвердила:
— Да, густой… онъ былъ весь какъ бы покрытъ шерстью!
Это меня немножко смутило, и потому я, въ свою очередь, осторожно подтвердилъ:
— Да! шерстью онъ могъ похвалиться! Она сказала: „Другого негра, съ такими „шерстяными“ волосами не легко отыскать!“ Мнѣ показалось это лучемъ свѣта, а то я уже опять сталъ терять сознаніе. Я очень обрадовался, а она продолжала:- Вѣдь у него было достаточно удобное жилище, но каждый разъ, какъ только становилось холодно, онъ непремѣнно являлся въ домъ и его нельзя было удалить оттуда. Впрочемъ, ему многое прощалось въ воспоминаніе того, какъ нѣсколько лѣтъ назадъ онъ спасъ жизнь Тому. Вспоминаете вы Тома?
— Совершенно ясно! Вотъ это былъ красивый молодой человѣкъ!
— О, да! А ребенокъ его — такое миленькое существо!
— Я не видѣлъ никогда ребенка красивѣе его!
— Я ужасно любила возиться съ нимъ и играть!
— А я съ такимъ удовольствіемъ качалъ его на колѣняхъ!
— Да вѣдь вы же ему и придумали имя! Какъ его звали-то?
Я чувствовалъ, что теперь настаетъ конецъ. Если бы хоть я зналъ, какого пола былъ этотъ мерзкій ребенокъ? Къ счастью, мнѣ вспомнилось имя, пригодное для обоихъ случаевъ. Я сказалъ:
— Ребенка звали Шурочкой!
— Кажется, въ честь кого-то изъ родственниковъ. Но вѣдь вы же придумали имя и тому, который умеръ и котораго я никогда не видѣла? Какъ звали того?
Такъ какъ ребенокъ умеръ и она его никогда не видѣла, я призналъ возможнымъ назвать его на удачу первымъ попавшимся именемъ:
— Его звали Томасъ-Генрихъ!
Она съ минуту подумала, а потомъ сказала:
— Это странно… очень странно!
Я сидѣлъ какъ на угольяхъ съ холоднымъ потомъ на лбу. Но какъ ни отчаянно было мое положеніе, я все еще не терялъ надежды выпутаться изъ него, если только она не пожелаетъ знать имена еще дюжины дѣтей. Съ нетерпѣніемъ ожидалъ я, что будетъ дальше! Все еще раздумывая объ имени послѣдняго ребенка, она вдругъ сказала:
