— А может, просто испугалась к покойникам идти? — усмехнулся одноглазый крефф.
Его собеседница досадливо вздохнула. Неужели та, которую она прочила в наставники, испугалась? Быть не может, чтобы такой Дар пропал втуне, а девчонка заблажила и осрамилась! Не дура ведь она, понимает, чтобы людей лечить знать надобно, где какая кость находится, а где жилка тянется. Да и не только травами человека на ноги ставят. Тем, кто крови и нечистот людских боится, нет места среди целителей. А Айлиша была целительницей, пускай и ребенком совсем. Майрико не могла в ней ошибиться, потому что рвение девушки, пытливость ума и прилежание давно уже оценила по достоинству.
Ни у кого глаза так жадно не горели, узнавая новое, никто не мог с первого раза слова заговора правильно сказать. И никто не владел таким Даром. Отними у Айлиши силу и через седмицу сгорит девчонка оттого, что саму суть ее заберут. Да и не захочет она в стороне от людской боли остаться, с детства же хотела от хворей спасать. Такие от мечты не отворачиваются, и от призвания не отказываются.
— Нет, — сухо сказала женщина. — Случилось что-то.
Ихтор закатил единственный глаз, всем своим видом давая понять, что же именно случилось — мол, обычная для девки трусость.
— Урок начинай. А я пропажу поищу, — вздохнул он, — надеюсь, не под лавкой сидит, трясется и не в мыльне рыдает. Если там ее найду, уж не обессудь, выдеру как козу.
Целительница в ответ мрачно кивнула.
Мужчина развернулся и направился на верхние уровни Цитадели. Непривычное волнение подгоняло его, требуя ускорить шаг. Но мужчина сдерживался, не давая себе сорваться на бег. Он не мучился вопросом — что с ним такое. Понимал. И тревога за нежную девочку разгоралась в груди все сильнее. А ведь думал, гореть там нечему… давно нечему.
Креффы не давали обета безбрачия, что за нелепица! И бывали среди магов счастливые пары. Редко, но бывали. Даже боевики — вечные воины дорог и те, случалось, имели семьи. Но сложно жить с магом, который постоянно в пути, который месяцами, а то и годами не переступает порога родного дома. Трудно осесть в четырех стенах некроманту, ремесло которого — смерть, а жизнь — бесконечное странствие в ночи. Целителям счастливилось чаще. Но в креффате, тут — в Цитадели — нет места семье, детям… Он знал это, однако сердце, очерствевшее за годы наставничества, вдруг явило себя живым и чувствующим, тоскующим.
И эта девушка, обмиравшая и красневшая, едва он приближался к ней, дрожавшая от ужаса перед его обезображенным лицом и пустой глазницей, эта девушка вдруг напомнила ему о том, что когда-то (очень давно) и он был другим, способным на сострадание, на любовь.
