Ну, хотя бы последняя история с высечкой. При всех районный зоотехник сказал Лозе, что для колхоза отпустили восемь тонн первосортной высечки. Да, Лоза честь-честью деньги перечислил. Павло Гавриш эту высечку сам привез. Но тут-то и случилось совсем непонятное: колхозный скот и грамма этой нормы не получил.
Михайлина собрала доярок — и в контору.
— Где высечка, председатель?
— «Свет коммунизма» попросил. Я и отдал соседям, — как ни в чем не бывало развел руками Лоза.
— А нашему скоту?
— И-и, что, у нас своей высечки мало? Вот намелю — и получите.
Прошло еще несколько дней. Рацион был окончательно нарушен, коровы недоедали, и удой катастрофически начал падать.
В тот вечер, когда Михайлина пришла на заседание правления колхоза, Лоза вынул трубку изо рта, сплюнул на пол и сказал:
— Дояркам тут никакого дела нет. Не звали, — в голосе председателя чувствовалась издевка.
Подхалимы угодливо захихикали.
— Не звали, а я пришла, — с достоинством отозвалась Михайлина. — Пришла спросить: долго еще наши коровы будут голодать?
— Эге, а пора бы тебе, Гавриш, знать, что молоко у коровы не на языке, как в старину говорили, а во, — председатель положил перед собой обнаженные по локоть огромные корявые ручища в рыжей щетине. — Теперь на весь свет заявили, что молоко у доярки во — в руках! Чула, вчера по радио объявили: Мария Омелько, из Сокальского района, от каждой из десяти коров надоила по пять тысяч семьсот четырнадцать литров! А другая доярка, известная тебе Ганна Клюк, та надоила от каждой из десяти коров по пять тысяч пятьсот тридцать литров. Вот как надо работать, Михайлина! А ты?
— По всему видать, у них председатели палки в колеса не суют… Вы ж видите, наших доярок усталость с ног валит, а вы…
— Как репей прицепилась. Замучила! — вдруг крикнул Лоза. — Не до коров мне сейчас. Уборка! А там молотьба! А еще вот, — председатель кивнул на студентов, — сто с лишним ртов прибавилось. Ну, в школу, если их набить, как зерна в мешок, семьдесят запхнем. А остальных куда? И хлеба нет, еще не смололи! Жмыхом мне их кормить? Эге?
— Прокормим как-нибудь, — отозвалась Михайлина.
— Оф, Петрик, этот председатель напрашивается…
— Спокойно, Йоська, — шепнул Петро. — Запальчивость легко может превратить промах в крупную ошибку…
— Ловлю тебя на слове, Гавриш, — опять сплюнул Лоза, — бери к себе в хату этих, — указал он на Петра и стоящего с ним Иосифа.
— И возьму. Да только не двух. Хата у меня просторная — четверых размещу.
