— Относительно японских садов камней, которые вы, господин доктор Шаад, якобы посетили в то воскресенье, и маленьких искательниц жемчуга в Микимото — так, кажется, называется это место, — то вам, видимо, известно о них из журналов, которые лежат в вашей приемной, господин доктор Шаад, а может быть, вы сами это видели?
Кратковременная поездка в Гонконг тоже мало помогает. Две ночи в китайском борделе. Но уже во время экскурсии в гавань в ушах снова звучат вопросы присяжных:
— Я тоже прочитал письма, имеющиеся в распоряжении суда, и хотел бы спросить у господина доктора Шаада: разве женщина не имеет права сжечь свои любовные письма?
— Да, конечно...
— Почему же вы оставили копии?
— Вы шесть раз разводились, господин доктор Шаад, почему ваши браки становились все короче?
— Жизнь становится короче.
— Вам не кажется, господин доктор Шаад, что причина в вас? Зачем вы женитесь все снова и снова?
— Я хотел бы спросить у обвиняемого, считает ли он, что когда-либо понимал женщину. Мне кажется, господин доктор, что нет: ведь вы постоянно объясняете женщин на свой манер, а если какая-нибудь из них не соответствует вашему мужскому представлению о ней, что тогда?
— Относительно цветов, которые лежали на трупе: кровавое злодеяние произошло в феврале, и, следовательно, это могли быть только оранжерейные лилии, это не вызывает сомнений, относительно лилий — мы видели их на снимке, и, поскольку я развожу цветы, я хочу задать один вопрос: известно ли суду, сколько времени могут сохраняться оранжерейные лилии? Как специалист, я считаю, что только сам преступник мог принести эти лилии, иначе на снимке, который мы сейчас видели, они не были бы такими свежими... Это не вопрос, это утверждение.
Незабываемое впечатление оставил также один мой приятель:
— Вы, значит, беседовали с обвиняемым главным образом об астрономии, это мы слышали, господин Нойенбургер, и то, что вы охотно распивали с ним бутылочку старого бордо, хотя обвиняемый, как вы заверяете, вообще ничего не понимает в астрономии, это мы тоже уже слышали.
— Он попросту не умеет думать.
— Господин Нойенбургер...
— А в остальном он славный малый.
— Вы знали Розалинду Ц.?
— Я не знаю ни одного врача, умеющего думать.
К примеру, мой врач удивляется, что я до сих пор жив, и он мне за это благодарен. Врачу, который никого не отправил на тот свет, просто везет...
— Вернемся к моему вопросу.
— А Шааду просто не повезло.
— Как он говорил о Розалинде?
