— Прескверная погода, герр майор, — первым заговорил комиссар тюрьмы, чтобы вызвать Вайцеля на разговор и угадать, в каком настроении шеф.
Вайцель не ответил на замечание.
— Донесение! — приказал он резко и подошел к письменному столу.
— Прошу! Донесение перед вами, герр майор, — щелкнул каблуками комиссар тюрьмы.
Вайцель взглянул на лампу под потолком и поморщился.
Комиссар тюрьмы проворно опустил лампу, швырнул фитиль, подтянул лампу на место и просительно сказал:
— О герр надворный советник, нам бы сюда электричество…
Но Вайцель ни на что не реагировал: он углубился в чтение бумаг.
— Как ведет себя Иван Сокол? — спросил он, подняв голову.
— Целый день беседует с арестантами, расспрашивает каждого о его жизни. У бывалых допытывается про тюремные порядки, разумеется, не без своих комментариев. Собирается книгу писать о нашей тюрьме, прошу прощения, как о символе всей Австрии. Удалось перехватить его письмо.
— Так-так, это очень опасный человек. Но мы его обезвредим. По камере сорок один «А» все?
— Нет, здесь только Сокол. Сейчас покажу остальное.
Комиссар тюрьмы поспешно подошел к сейфу, достал из кармана связку ключей на цепочке и, отомкнув дверцы сейфа, вынул оттуда синюю папку и подал ее Вайцелю.
— Сегодняшние?
— Да, герр майор!
Отобрав несколько листов, Вайцель снова углубился в чтение.
— Что вы ответили Стахуру? — спросил Вайцель, откладывая бумаги в сторону.
— Как было приказано, герр майор: вы заняты и можете его принять только вечером.
— Хорошо, — Вайцель побарабанил пальцами по стеклу на письменном столе. — Пусть приведут его.
— Слушаюсь, герр майор.
Комиссар тюрьмы позвонил. Вошел надзиратель в форме с фиолетовыми петлицами и таким же кантом на форменной шапке.
— Привести из сто пятой.
— Слушаюсь! — козырнул выводной и, повернувшись на каблуке, вышел.
— Мариана Лучевского переведите к уголовникам, в семнадцатую. Большака — из сорок первой «А» в тринадцатую.
— В одиночку?
— Нелепый вопрос. Сколько у вас тринадцатых?
— Виноват, одна, герр майор!
— Выполняйте!
Комиссар тюрьмы выбежал отдавать приказание. Когда же возвратился, Вайцель уже расхаживал по кабинету и посасывал мятный леденец.
— Герр майор, советник Линц опять интересовался, выполнил ли я его приказание, — вкрадчиво проговорил комиссар тюрьмы. — Он угрожал взысканием, если я немедленно не освобожу Ивана Сокола.
— Сколько вы их уже имеете?
— Взысканий? Много… Девяносто шесть, — неохотно ответил комиссар тюрьмы.
— И все — за один и тот же грех?
