— Конечно, — проговорила Кристи, — я просто счастлива, что ты настолько доверяешь мне, чтобы сказать правду.
— Да, — буркнул я.
Я почти верил себе. Верил в службу доставки.
* * *
Мой отец сорвал свою ярость на посуде. Я едва успел положить в рот последний кусок ростбифа, как он наклонился и выхватил у меня тарелку. Он забрасывал ножи и вилки в посудомоечную машину — дзынь-дзынь-дзынь — со всей остальной посудой, а потом расставлял по местам резкими, быстрыми движениями — бум-бряк-звяк. Потом он рухнул в кресло, врубил телевизор и раздраженно засопел…
Много лет спустя я прочел рассказ Эдгара Аллана По о парне, который убил какого-то старого скрягу, похоронил его под своим домом, а потом чуть не тронулся умом. Ему начало казаться, будто он слышит, как все громче и громче бьется сердце покойника. Он терпел, пока мог, а потом сломался и пошел признаваться в преступлении полицейским.
Именно так я помнил храп моего отца: все громче и громче, пока это не становилось нестерпимым.
* * *
У мистера Хартли была для меня работа, хорошая работа, отличная работа, прямо сейчас, за двести баксов. И правда — отличная работа.
— Конечно, мистер Хартли. Я полностью готов.
Он довольно хихикнул:
— Замечательно. Дэвид, мы получили прекрасный отзыв о тебе, и твоя субботняя клиентка была очень довольна и приветлива.
— Я ценю это, это много для меня значит… Спасибо.
Я был доволен, потому что меня похвалили. Мне сейчас так нужно было одобрение. Я легко трепался с мистером Хартли. Мне легче было делать это с моим сутенером, чем с девушкой, в которую я был влюблен.
— Но мне интересно знать, что случилось в понедельник…
Я, как наяву, услышал играющий где-то вдалеке зловещий орган: «Та-та-та-там». Судьба стучится в дверь. Мое самообладание и легкое настроение улетучились. Что я сделал? Чего я не сделал? Что я сказал? Я сказал что-то не то? В каком дерьме я сейчас? Любит ли Брэдди мамочку?
— Э-э-э… ничего… Почему… она что-нибудь сказала?
У меня все сжалось внутри, даже дрожь пробила.
— Почему бы тебе не рассказать в точности, что произошло?
Мистер Хартли, чертов ублюдок.
Говори поменьше, а если сомневаешься, говори еще меньше.
— Ну… Это была обычная работа, вы знаете… — ответил я кратко.
Казалось, что сказать короче невозможно.
— Она не выглядела… расстроенной?
«Если я посмею сказать, что она не выглядела расстроенной, он поймет, что я лгу; но если я признаюсь, что она была не в себе, значит, я буду отвечать за все то дерьмо, что произошло после моего визита. Но буду ли?»
