Цыпочка - Дэвид Генри Стерри

Сначала дети любят своих родителей, потом они начинают судить их, но гораздо реже они прощают их, если прощают вообще.

Оскар Уайльд

Мое детство можно назвать безоблачным — ко мне никто и никогда не приставал. Никто не бил меня вешалкой. Никто не насиловал. И меня никогда не жгла сигаретой нянька-злодейка. Я рос в обществе, где дети играли в мяч, качались на качелях и водили хороводы. Санта-Клаус ежегодно приносил мне подарки, проникая в дом через дымоход, Пасхальный Кролик прятал во дворе шоколадные яйца, а домовой оставлял двадцать пять центов под подушкой.

В общем, мои младые годы были окутаны розовой пеленой провинциального спокойствия: цвели на клумбах нежные розы, шелестела пахнущая летом свежескошенная трава, осенние листья блестели в лужах, словно плавучие золотые монеты. Я помню вкус холодного арбуза и ощущение, будто облизываешь большую порцию мороженого в вафельном стаканчике, санки и горячий шоколад, салют в День независимости и жареную индейку на День благодарения, горячую пшеничную кашу по утрам и сказки про Кота в сапогах на ночь.

Я не припоминаю, чтобы когда-нибудь видел чернокожих людей вокруг себя, кроме, пожалуй, нашей домработницы, которая, словно по волшебству, появлялась по утрам, чтобы прибраться за нами, а затем исчезала на полуденном автобусе.

Короче, вы были бы счастливы расти там же, где я, и так же, как я. А если даже и нет, просто не обращайте внимания на мои слова.

В этот дерзкий новый мир меня привезли мои отец и мать, английские иммигранты из Ньюкасла, населенного белокожими твердолобыми людьми, пропахшими элем. Они бежали из земель таких же холодных и тяжелых, как тот уголь, которого в Ньюкасле был вагон и маленькая тележка.

Мои дорогие родители стали гражданами Америки так скоро, как только это было возможно. Я помню, как они устроили шикарную праздничную вечеринку по этому поводу. А особенно запомнился мне огромный торт, покрытый разноцветным мороженым в виде красно-бело-синего американского флага, с мерцающими сверху бенгальскими огнями.

Можно сказать, что во многом мои родители являлись олицетворением Американской Мечты. Они приехали в эту страну практически ни с чем, только с кучей каких-то шмоток в рюкзаках за плечами, а после двадцати лет тяжелой работы на износ, всяческих лишений и самопожертвований они развелись абсолютно разбитыми и глубоко погрязли в исцелении нервных недугов.