— А без ворья честным людям никуда, вот и удивляйся.
— Цыц! — рявкнул маг. — Ты! Повтори ей, что мне рассказывал. Коротко, самое важное.
Вор примиряюще поднял руки. Ткнул пальцем в карту на столе мага:
— Здесь. Ничейный рудник. Золотишко. Там варвары рядом, таскают на цацки, но помалу. Дикари, цены не знают. Дорога спокойная, в самый раз для девочки.
Паола на шпильку внимания не обратила. Склонилась над картой, запоминая путь. Спросила:
— Ориентиры есть?
Долговязый ухмыльнулся:
— Издали видать. Торчит там скала посреди степи, как…
Ольрик шваркнул ладонью по столу:
— Без глума!
— Ой, ну ладно! Торчит. Так вот под скалой и…
— Ясно, — кивнула Паола. — Еще что-нибудь?
— Там овраги, на засаду нарваться как два пальца…
Ольрик снова грохнул по столу.
— Все! Проваливай, свободен пока.
Вор ухмыльнулся. Выходя, нарочито задел Паолу плечом. Та дождалась, пока закроется дверь. Спросила:
— Ему верить можно?
— За страх работает, — ответил маг. — Свою шкуру поганую выкупает.
— Я бы не верила.
— Проверишь. — Ольрик уставился на Паолу колючим взглядом.
Девушка пожала плечами:
— Когда идти?
— Завтра. Отдохни еще день.
— Могу и сегодня. Я выспалась уже.
— Отдыхай, — буркнул маг. — Еще найти, кого с тобой послать. Иди.
Во дворе ждала Джатта.
— Уходишь?
— Завтра.
— Мы с Джером уже. Ну, удачи!
Обнялись молча. Громких слов говорить не хотелось.
Не раз и не два Паола гадала, как сложился бы и чем бы закончился этот поход, будь у нее другой спутник. Не вызывающий одним лишь видом тянущей боли в сердце. Не пугающий пустотой в когда-то веселых глазах. Не отводящий взгляд в тщетных попытках скрыть неприязнь. Хотела бы она спросить Ольрика, почему из всех рыцарей сопровождать ее послали именно Фабиана! А впрочем, что теперь толку спрашивать…
Ни Паола, ни Фабиан не отказались сразу. А потом, когда поняли, насколько каждому из них тягостно присутствие другого, было поздно. Коней в атаке не меняют.
Поэтому оба делали то единственное, что могли: старались свести общение к необходимой малости. «Обед готов», «Спи, я подежурю», «Проедем сегодня еще немного»…
Лишь однажды Фабиан нарушил сложившийся порядок. Спросил хмуро и зло, глядя мимо Паолы в густой вечерний сумрак:
— Если бы он позвал тебя замуж, ты бы пошла?
— Он не звал, — ответила Паола. Слишком резко ответила и тут же отвернулась, кусая губы. Накатила обида. Глупо обижаться на мертвого. Глупо и бесполезно, и только сердце рвет, но, боже Всевышний, что делать, если болит — до сих пор? За то, что не звал, что с братом, похоже, говорил о любви к ней, а с ней самой — нет. За то, что решал судьбу обоих, не считая нужным хоть слово ей сказать. Будто она была бестолковым грузом!
