Корунд и саламандра, или Дознание - Алла Анатольевна Гореликова

Многие скажут: это было давно, и мало правды в приукрашенных за века россказнях. И сказание о святом Кареле – всего лишь красивая сказка. Ибо не найти честных свидетельств и непредвзятых летописей: хронисты тех лет возвышали лишь деяния своих хозяев, истинный же ход истории сокрыт был от них так же, как от прочих смертных, людей и нелюдей. И не узнать нам вовеки, как стал мир наш тем, что он есть.

Но вот лежат на столе передо мной бесспорные и беспристрастные свидетели. Неведомыми мне путями попали они в монастырские хранилища: серебряная с алой каплей корунда брошка благородной панны Юлии, родовой амулет короля Валерия, ржавый пиратский нож, дешевый кубок из придорожного кабака и дорогая супница из дворцовой кухни, и еще десятка полтора вещиц, невесть каким чудом дошедших до нас сквозь тьму Смутных Времен. И благословение Отца Предстоятеля: «Да послужит во славу Господню дар смиренного Анже-послушника, дабы постигнуть Истину и проникнуться смыслом Промысла Вышнего».

И я, почти забывший в благости монастырского бытия о том даре, что стал для меня проклятием, должен призвать его вновь. Мне следовало бы укрепиться помыслами от одного лишь благословения, ибо что есть слава Господня? Деяния во имя Его. Но мне предстоит деяние страшное и темное, и душа замирает от мысли о нем. Да, страшно это – жить чужою жизнью. Глядеть на мир чужими глазами, и думать о мире чужими мыслями, и чужие поступки совершать. Куда хуже бесстыдного подглядывания странный мой дар, и одна мне была с ним дорога – ненависть людская да скорый суд, карающий за странность куда суровее, чем за преступление. Благословен будь Отец Предстоятель, позволивший укрыться за монастырской стеной тому, кого открыто называли посланцем Нечистого! Долго отходил я от страха, долго вздрагивал от шагов за спиной и об одном молил Господа: о забвении. Пусть нельзя мне стать таким, как все, нельзя лишиться дара – ибо не отнимается данное Господом… но можно хотя бы забыть о нем?!

Однако Отец Предстоятель судил иначе, и кто я, чтобы перечить просветленному Светом Господним? И теперь в смятении я, и оживают снова те страхи, что заставляли меня забыть навсегда о проклятом даре. Я возьму сейчас в руки брошку, принесенную когда-то в дар монастырю то ли внучкой, то ли правнучкой панны Юлии – и меня не станет. Растворится во мраке смиренный Анже, и столпятся вокруг призраки людей и событий. Много их будет – век вещей долог. Останется лишь выбрать. Я потянусь к благородной панночке Юлии – то, что остается от Анже, легко ее найдет, – и я стану Юлией. И переживу случившееся с нею, как будто случилось это со мной. Смогу потом вспомнить пережитое и рассказать другим. Если вернусь. Всякое может случиться… с некоторых пор я очень боюсь не вернуться.