Под скрестившимися на мне взорами — словно агнец на закланье — я опустился на принесенный мамой стул. Обреченно вооружившись ложкой, потянулся к салату. Мама расценила мою робость как тактическую ошибку, отобрала орудие труда и за несколько секунд организовала на поверхности тарелки гигантское количество съестного. То есть для нее съестного, конечно.
— Картошечки положить? — на всякий случай осведомилась мама, хотя и так было ясно, что указанный корнеплод там просто не поместится.
— Нет, мам, спасибо. Мне пока хватит.
— Ну, потом добавишь, — произнесла она голосом заботливой наседки и вернулась на свой стул. Наблюдая, чем я занят, вступила в разговор с гостями.
Уфф. Та-ак, надо как-то выкручиваться. Поковыряв в салате вилкой, я взял бокал и потянулся за компотом.
— Тебе налить? — не дожидаясь ответа, мама вскочила с места и, выхватив из моих рук кувшин, наполнила бокал доверху.
— Мам, — позвала Надя.
Молодец, сестренка! Настоящий друг! Давай, отвлеки ее. Уведи в другую комнату.
Держа кувшин в руке, мама развернулась в нужную сторону:
— Чего?
— Он в прошлый раз говорил, что хочет поесть твоих котлеток, — злорадно сообщила сестра.
Чего?!! Ах ты! Убью! Нет, но руки-ноги узлом завяжу точно! — будешь у меня изображать качели! — мрачно постановил я, одарив «помощницу» многообещающим взглядом.
— Ничего. Он сейчас салат доест, потом котлет покушает. Кеша, ты совсем не ешь!
Я снова начал ковыряться в салате. Если его как следует перемешать, капусту отложить в одну сторону, а морковь в другую — будет гораздо вкуснее. Вы разве не знали?
Нужно ли говорить, что мои манипуляции были замечены?
— Кеша, если ты будешь так плохо кушать, я сама тебя кормить начну!
В ожидании представления гости отложили вилки и, откинувшись на спинку дивана, замерли.
Чего уставились? В цирке, что ли? Подцепив вилкой салат, я неторопливо отправил его в рот и столь же медлительно, сохраняя умное выражение лица, начал пережевывать безвкусную массу.
Убедившись, что ситуация под контролем, мама вернулась к прерванной беседе. Гости разговор поддержали охотно, за исключением самого младшего. Сожаление на лице мальчугана читалось так ясно, что я даже посочувствовал.
На экране телевизора сменяли друг друга звезды эстрады, по очереди поздравляя телезрителей с праздником. Выждав, когда внимание присутствующих отвлеклось на зазвучавшую песню, я отправил в рот очередную порцию салата. Мм, удовольствие ниже среднего.
Раз уж глотать сие у меня никак не получалось, я стал похож на хомячка, готового к зимовке. Щеки раздулись, губы, напротив, как-то усохли, в глазах — появилось страдальческое выражение. Уточнить последнее было трудно, но я и так представил.
